[опубликовано 27 Апреля 2009]

Доного Хаджи Мурад

Турция всегда являлась для дагестанцев центром мусульманской религии, страной, где находился имам, падишах всех мусульман – турецкий султан. Поэтому, для полного раскрытия всех сторон исследуемой проблемы необходимо дать картину дагестано-турецких отношений.
Взаимоотношение Дагестана и Турции – это сложный синтез, сложившийся в результате более чем векового культурного взаимодействия и взаимовлияния, издавна имевших тесные связи, носителями которых являлись дагестанские переселенцы (мухаджиры).

Причины переселения дагестанцев в Турцию были в основном экономические, политические духовно-нравственные. Эмиграционные процессы из Дагестана в Турцию происходили и задолго до начала Кавказской войны, но они не носили политический характер (за исключением репатриаций, произведенных иранскими шахами, эмиграция происходила из-за экономических, поиски лучшей жизни, или духовных (желание повысить уровень исламского образования) причин и стремлений дагестанцев.

На протяжении многих лет Кавказской войны помощь Турции кавказским горцам заключалась лишь в призывах, отправлением лидерам горцев фирманов, орденов, знамен и других знаков отличия.
Надежды горцев на реальную помощь со стороны единоверной Турции оказавшиеся несбыточными, вызвали неудовольствие имама Шамиля, главы теократического государства имамат, созданного им на территории Дагестана и Чечни, в адрес турецкого султана. Себя Шамиль считал вполне самостоятельным правителем, признавал султана духовным главою всех «правоверных», но высоко ценил свою независимость. Перспектива попасть в подданство Османской империи его не увлекала.

Отношение же турок к Шамилю было восторженным. Уже на склоне лет, совершая паломничество в Мекку и проезжая по Османской империи, кавказский имам был принят на высочайшем уровне, как султаном, так и простыми жителями империи. Таково было в глазах турок и других восточных народов обаяние человека, провоевавшего почти 25 лет, в то время, как та же Турция, начинавшая с Россией войны, всегда была вынуждена заканчивать их невыгодным для нее миром.

После завершения Кавказской войны среди горцев, продолжавших ориентироваться на Порту, началось движение за уход в османские владения. Основными причинами переселения были как политика царизма, так и влияние Порты на кавказские дела и влияние ислама.

Турецкое правительство разработало план постепенного переселения горцев Кавказа на свою территорию. По закону, принятому в соответствии с этим планом, определились льготные условия для эмигрантов: им была обещана земля в том размере, в каком они смогли бы ее обработать, и эта земля налогами не облагалась.
Согласно Закону о переселении, запрещалось привлекать эмигрантов к воинской службе, однако этот закон нарушался, и турецкие власти формировали из «Добровольцев» (чтобы не нарушать вышеназванный закон) кавалерийские полки и гвардию султана в основном из числа северокавказских мухаджиров.

Этот же метод «добровольщины» был использован турецкими властями и в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Справедливости ради нужно указать, что недостатка добровольцев со стороны северокавказских мухаджиров турецкие власти не испытывали, т.к. горцы надеялись отвоевать у Российской империи вынужденно покинутую ими Родину, воюя на стороне Османской империи. Помимо чисто военных интересов, Турция также мечтала извлечь из северокавказских мухаджиров и другие выгоды – турецкое правительство мечтало о поселении части горцев по пограничной с Россией полосе, образовав, таким образом, «буфер» между Турцией и Россией.
Дагестанцы в основном были расселен на территории собственно Турции: в Карском, Мушском, Сивасского, Токатском, Кайсерийском. Стамбульском, Измирском, Бурсинском вилайетах. Оказавшись зачастую в малопригодных местах, не находя выхода из положения, многие горцы вынуждены были силой водворяться в хорошие места, нередко вступая даже в бой с турецкими войсками.

Дагестанские религиозные мыслители, эмигрировавшие в предел Османской империи, не раз становились катализаторами религиозных настроений, привносили свежую струю в изучении ислама, преподавали в престижных исламских университетах.
Учитывая, что окончательная консолидация турок в нацию произошла лишь в первые два десятилетия ХХ века, дагестанская диаспора оказалась исторически втянута в процесс формирования турецкой нации, и соответственно, и становления новой культуры, в том числе и бытовой.

Как раз в это время, в 1903 году, получив разрешение от Военного губернатора Нажмуддин Гоцинский, будущий муфтий Северного Кавказа и Дагестана, со своим зятем Таймасханом Алыпкачевым (муж сестры) отправляется в длительную поездку по Турции. Это была первая и единственная поездка Гоцинского за границу Российской империи. Турция давно манила Нажмуддина своими святынями, великими учеными. Еще свежи были рассказы покойного брата об этой удивительной стране. Направляясь в столицу Оттоманской империи, Нажмуддин питал себя надеждой встретиться с «падишахом всех мусульман», султаном Абдул Хамидом.

На престол 34-ый по счету турецкий султан вступил 31 августа 1876 г. В начальном периоде правления Абдул Хамида Турция понесла некоторые территориальные утраты в русско-турецкой войне 1877-78 гг., а также «совершенное расстройство финансов и вообще внутреннего состояния страны». Греко-турецкая война (1897), сопровождавшаяся рядом побед турецкой армии несколько подняла авторитет Абдул Хамида.

На правление султана Абдул Хамида приходится целый ряд событий, не благоприятствующих Оттоманской империи. Так, 13 июля 1878 г. был подписан Берлинский трактат, в результате чего «Северная Болгария превратилась в независимое княжество под формальным лишь сюзеренитетом султана, а Южная Болгария (Восточная Румелия) получила автономию; к России отошли Батум, Карс и Ардаган, Россия также вернула себе южную часть Бессарабии, утраченную в 1856 г.; Сербия, Черногория и Румыния были признаны полностью независимыми от Турции, на Турцию была наложена огромная контрибуция… Оттоманская империя окончательно превратилась в полуколонию империалистических держав».

В 1889 г. в Стамбуле было создано тайное политическое общество «Османское единение» для борьбы против абдулхамидовского режима. Впоследствии членов этого общества стали называть «младотурками». «Параллельно с младотурецким…сильным было движение среди арабов, армян и в Македонии, где в 1903 г. вспыхнуло крупное восстание, жестоко подавленное турецким войсками. Преследования султанских властей вызвали после 1903 года спад революционной активности в Турции».

Стамбул, куда прибыл Нажмуддин Гоцинский, несмотря на недавнее подавление македонского восстания, произвел огромное впечатление на молодого горца. Главной новостью мегаполиса, да и всей страны было подписание между государством и обществом оттоманской анатолийской железной дороги (германская компания) договора о концессии на строительство Багдадской железной дороги.

В Стамбуле Нажмуддин встретился с главным духовным воспитателем при султанском дворе шейхом накшбандийского тариката Мухаммадом Запиром. Из разговора с Нажмуддином шейх «был удивлен и огорчен, узнав об аресте Абдулатипа царской охранкой по приезде в Дагестан и его ссылке». Тогда, будучи в Стамбуле, Абдулатип посвятил этому шейху пространную высокохудожественную касыду. Дружба и взаимное уважение были между ними настолько прочными, что спустя много лет после смерти Абдулатипа Мухаммад Запир не только принял приехавшего в Турцию Нажмуддина, «но и организовал младшему брату Абдулатипа прием у султана Турции Абдул Хамида II, что было почти невозможным делом».

После короткой беседы о жизни мусульман в России, и в частности в Дагестане, Гоцинский «просил султана, чтобы он разрешил ему стать имамом Дагестана. Султан одобрил желание Нажмуддина, но заметил, что такое разрешение, к сожалению, дать не может, т.к. Дагестан находится в составе России. В конце беседы он заметил: «А Вы старайтесь, если удастся, будет очень хорошо».
Разговор проходил на турецком языке, которым хорошо владел Нажмуддин. Под впечатлением встречи с султаном Гоцинский сочинил оду, прославляющую повелителя мусульман, которая была опубликована в одной из стамбульских газет.

Затем Нажмуддин посетил Алмаалан – селение, основанное переселенцами (мухаджирами) из Дагестана. Его основатели «известные в Дагестане шейхи Мухаммад ибн Осман и Шарапуддин (Зайнулабид) ибн Абдурашид (оба из сел. Кикуни эмигрировали в Турцию, уведя с собой многочисленных последователей…».
Первый из них, как гласит легенда, прибыл в Турцию из Саратова, куда был сослан царскими войсками. Предварительно распространив слух о своей смерти, и устроив, как положено, собственные похороны Мухаммад ибн Осман благополучно добрался до Турции и обосновал там поселение Алмааалан, которое затем стало называться Гюнекой.

Обрисовав ситуацию в Дагестане, Нажмуддин задал обоим шейхам вопрос об имамстве. Что ответили шейхи будущему имаму? Существуют два противоположных мнения. В одном случае, как гласит предание, шейхи дали добро на имамство Нажмуддину, в другом – нет. Бесспорно одно: Гоцинский произвел на шейхов впечатление своей ученостью и стремлением активно участвовать в общественно-политической жизни Страны гор.

В дальнейшем их переписка продолжалась не один год. Шейхи как будто предрекали трагический конец Нажмуддина, это видно из не полностью сохранившегося письма шейха Шарапуддина Нажмуддину. В те годы ходила молва о том, что Нажмуддин получил послание от шейхов Шарапуддина и Мухаммад Хаджиява из Кикуни с предложением эмигрировать в Турцию. Вначале Нажмуддин как будто принял их приглашение, но потом отказался, объяснив, что в трудный для родины час он не может ее бросить. Как следует из вышесказанного, Гоцинский даже вдали от Дагестана был заметной личностью и «не только дагестанские арабисты, но даже турецкий шейх Шарапуддин, широко известный своей ученостью и лицо очень религиозное считался с его мнением».

Пребывание в Турции Нажмуддина вызвало недовольство у царских властей на Кавказе и с этих пор Гоцинского, которого горцы якобы предназначали в правители Дагестана, подозревали и вели за ним наблюдение. Так, в 1917 г. после Февральской революции в Темир-Хан-Шуре при разборке архива Военного Губернатора, в секретных бумагах было даже обнаружено дело на него, как на турецкого эмиссара. В частности, в деле находилась характеристика Гоцинского, данная начальником Бакинского Губернского Жандармского Управления: «Нажмуддин Гоцинский – юнкер милиции, проживающий в с. Гоцо, Аварского округа. Деятельность его пока не установлена. Гоцинский человек скрытный, необщительный, от которого трудно добиться откровенных разговоров о степени его участия в панисламистском движении. Изредка он бывает в г. Дербенте, останавливаясь у Моллы Абдин Джами-оглы и в гор. Баку – останавливаясь у нефтепромышленника Тагиева…».

Жандармское Управление относило Нажмуддина к «наиболее видным панисламистским деятелям в Дагестанской области». Здесь же в деле были материалы переписки, вызванной предложением департамента Полиции начальнику Тифлисского Губернского Жандармского Управления от 1-го июля 1908 г. за № 134626, а также данные, собранные Начальником Тифлисского Губернского Жандармского управления «ПО РАЙОНУ»: «Юнкер милиции Нажмуддин Гоцинский, сын Магомета Хатчуза, 40 лет, проживающий в селении Гоцо Аварского округа, Дагестанской области, занимается овцеводством…».

Опасаясь распространения в России, особенно на Кавказе, панисламской идеи, царскими властями было предписано, тщательно наблюдать за лицами, прибывающими из Турции.
Однако опасения царской администрации оказались напрасным. Хотя Гоцинский как и многие представители дагестанского духовенства надеялись на помощь Турции в создании своего независимого государства этого не произошло по ряду причин. Кроме того, с приходом турок в Дагестан в 1918 г. Гоцинский остался без должного внимания со стороны последних и вынужден был находиться не у дел в своем ауле.
.