[опубликовано 30 Августа 2013]

Патимат Тахнаева

История Дагестана времен Кавказской войны крайне актуальна и востребована современным дагестанским обществом, и особенно молодежью. Вместе с тем, необходимо помнить о том, что острота всего, что связано с Кавказской войной вообще и политикой России на Кавказе требует от каждого, кто затрагивает эти темы, предельной корректности в суждениях. Даже если это художественное произведение, как это представлено в данном случае. Признаюсь сразу, содержательная сторона, способ, стиль изложения и авторское видение ключевых вопросов истории Дагестана в рецензируемых поэтических произведениях Б. Гусаевой не выдерживают никакой критики.

Поэма «Имам Шамиль» представляет собой стихотворное произведение из 156 четверостиший, скорее – это попытка автора переложить в рифму собственные знания об имаме Шамиле, почерпнутые из различных источников. Программа религиозного реформаторского движения, лежавшая в основе Кавказской войны, начатой в Дагестане, газавата и джихада, выдвинутых Газимухаммадом, а позднее поддержанных Шамилем, вылившиеся в широкое военно-политическое религиозное движение – автор произведения выражает в следующих строках:

Все изменить хотят в краю родном,
Чтоб стала жизнь людей в горах достойной .
Хотят они бесчинства прекратить…

Укажу на весьма спорный тезис о предстоящей «достойной» жизни. Общественно-экономический и культурный уклад горцев сел общества Хиндалал (откуда были родом Газимухаммад и Шамиль) и всего Нагорного Дагестана позволял горцам вести более чем достойный образ жизни. «Бесчинства» прекратить? Как известно, синонимами слова «бесчинства» являются «беспорядки», «волнения», «мятеж». Ничего подобного в горах в этот период времени не наблюдалось. 
Автор продолжает мысль:

«Чтоб жили люди как написано в Коране,
Чтобы без пьянства, грабежей, убийства жить-
Ведь это всё запрещено в Исламе».

Очень примитивная передача сути религиозно-политического движения, которая заключалась в создании шариатского государства. Общеизвестно, что рост в среде горцев популярности идеи войны за веру и защиту чистоты шариата от посягательств «неверных правителей» вызвало усиление российского политического и военного присутствия на Северо-Восточном Кавказе в 20-е годы XIX в.: главным лозунгом движения станет утверждение среди горцев норм шариата и приведение местных адатов в соответствие с требованиями ислама. С 1828 г. Гази-Мухаммад выступает с проповедями о необходимости подняться на борьбу за веру; как передавал биограф имама Гази-Мухаммада Гасанилав Гимринский, он утверждал: «Если мы не введем шариата, нет разницы между нами и кафырами». С общин, присоединившихся к движению, Гази-Мухаммад брал присягу следовать шариату, отказаться от местных адатов и «…избегать по возможности или вовсе прекратить всякое сношение с русскими и подвластными России». По сути, имам Гази-Мухаммад ломал «устои горского народа», уничтожая его вековые устоявшиеся адатные нормы.

«Когда бы царь получше знал Кавказ,
Что души горцев - это вера и свобода,
Он никогда б не дал войскам приказ:
Сломить устои горского народа».

«И если б с миром на Кавказ пришли
Его самодержавия посланцы,
Приём другой бы здесь они нашли-
Гостеприимство - долг святой для Дагестанца».

Автор видимо не подозревает, что с владетелями Дагестана ранее были заключены многочисленные договоры о вхождении в Российское государство и их верноподданстве, а после Гюлистанского договора 1813 г. Дагестан де-юре являлся частью Российского государства. Движение, которое подняли имамы (Гази-Мухаммад, Гамзат, Шамиль) было ни что иное, как религиозно-политическое движение за создание исламского государства. Таким образом отражать сложнейшие общественно-политические процессы, проходившие на Кавказе с нач. XIX в. - через нарушение «самодержавием» традиционных институтов дагестанского гостеприимства, более чем некорректно и не соответствует исторической действительности.

«Но снова был Имама краток век.
Спустя два года, смерть в мечети встретив рано,
Предательски убит был Гамзат-Бек
Руками земляков - аварских ханов».

Возможно, у автора возникли проблемы с рифмой, отсюда и возникают неожиданные убийцы имама Гамзата – «аварские ханы», которые, надо заметить, к тому времени уже были истреблены имамом Гамзатом. А убит он был молочными братьями безжалостно убитых ханш и ханов.
Нельзя не пройти мимо замечательной рифмы (без комментариев) «от рассвета до заката» - «имамата».

«Имам был строг, но в то же время справедлив.
Объединения людей добился он,
Для общей цели - жить свободно, победив».

Что автор имеет в виду под «жить свободно, победив»? Имамат представлял собой довольно жесткое теократическое государство с абсолютным главенством шариата.
На Ахульго (1839 г.), как передает автор, «Пришла идея генералу Граббе, Отряду горцев сделку предложить». Условия мирных переговоров, традиционную практику воюющих сторон называть «сделкой» не совсем корректно и не соответствует исторической действительности, как собственно и авторское видение, точнее незнание условий переговоров и мирных предложений ген. Граббе.
Насколько уместно (и этично) поход войск имама Шамиля в Кахетию, где было предано разорению 19 грузинских селений и угнано в плен около 1000 грузин, выразить в поэтической строчке:

Шамиль поход нелегкий совершил,
В Кахетии прекраснейшие дали…

Нельзя писать «Царь - Первый Николай за время это…», даже если этого порядка слов требуют ямбы, рифмы и хореи. Никогда «порядковый номер» венценосных особ не ставится впереди имени. Далее автор развивает «народную версию» причин покорения Кавказа, укоренившейся в фольклоре, приписав успех русского оружия, связанный с военно-политическим раскладом сил на Кавказе (окончание Крымской войны и пр.), «хитрости» нового «наместника Кавказа» кн. Барятинского:

Ему военных действий гром не нужен
Он тактику другую применял,
Которая работала не хуже,
Чем артиллерии огромный арсенал.
И золото всё сделать помогало,
Того, что сделать не смогли за много раз,
Бессчётные войска и генералы,
Что беспрерывно отправлялись на Кавказ.
Ему предатели Имама продавались.
Отряды горцев всё редели с каждым днём.

Создается представление о повальном предательстве и измене горцев.
Далее автор пишет, что имам Шамиль в 1859 г. предусмотрительно посылает сына на Гуниб, «Чтоб вместе с жителями гору укрепляя, Он оборону помогал отцу держать». Ничего подобного на самом деле не было. Имам Шамиль отступал к Телетлю – но вскоре узнал, что Кебед-Мухамммад Телетлинский перешел на сторону русских, при этом задержав у себя тестя имама шейха Джамалуддина ал-Газигумуки. Имам Шамиль думает отправиться в сильно укрепленную крепость Чох, где находился его сын Мухаммад-Шапи, но узнает, что крепость сдана русским, а сын находится на Гунибе. Когда же имам Шамиль поднялся на Гуниб, никакой крепости там в помине не было – плато только начали укреплять с его прибытием. По поводу мира, который принял имам Шамиль на Гунибе (1859). Вопрос очень болезненный для дагестанцев (и тогда, и сейчас) и малоисследованный по настоящее время. По автору, имам, помолившись наедине, принимает решение капитулировать, т.е. сдаться:

«Неправда то, что смерти он боялся
И потому пошел в заложники к царю.
В живых тогда никто бы не остался,
Спасти оставшихся хотелось Шамилю».

Любопытная авторская трактовка. Но, в таком случае возникает вопрос, почему имам Шамиль не захотел «спасти оставшихся» на Ахульго в 1839 г., когда русские не раз предлагали ему неплохие условия капитуляции? Напомню, что на Гунибе у имама было не более 80 чел., на Ахульго – более полутора тысяч…
Вызывает удивление следующий авторский взгляд на это историческое решение имама:

«Он знал - пока он жив, никто не сможет
Его народ сломать и подавить,
И что из плена даже он поможет
Всё что разрушено войной восстановить».

Надо ли говорить о том, что тогда, на Гунибе, имам не знал о своей дальнейшей участи, и даже предположить не мог, что будет принят с почетом, ожидая смерти. Чтобы убедиться в этом, достаточно только перечитать воспоминания современников и участников тех событий Абдурахмана ал-Газигумуки, Инквачилава, Гаджи-Али и др.
О встрече имама Шамиля с кн. Барятинским на Гунибе. Не могу не заметить, что фраза:

«Барятинского встреча с Шамилем,
Беседой уважительной прошла,
Ни словом был Шамиль не ущемлён»,

- написана совершенно не по-русски. Далее тоже идет «не русский» текст:

А в середине сентября того же года,
В Чугуеве, от Харькова что рядом,
Имаму дагестанского народа,
Вручает Александр Второй награду».

Описание пребывания имама Шамиля в России ведется на том же странном русском языке:

«Имам всё больше, с каждым разом поражался
Таким несметным и почтительным приёмам.
Он как герой везде всегда встречался».

«И с нетерпением теперь он дожидался
Приезда всей своей семьи за ним вослед.
И в Дагестан, чтоб привезти их, отослался
Сын и помощник Гази-Магомед».

Надо заметить, плохой русский язык автора не перестает удивлять с каждой новой строчкой:

Увидев в госпитале раненного горца,
Шамиль, сначала не поверил даже,
Его лечили, и не просто как придётся,
А наравне со всеми, точно также.

Шамиль невольно сравнивал родной
Кавказ с Россией, постоянно удивляясь.
Была она огромнейшей страной,
Существовала, постоянно развиваясь.

Потрясающая строчка о России: «Была она огромнейшей страной, Существовала постоянно развиваясь.

Хоть был религиозным человеком
И жил Шамиль в согласии с Кораном,
Фанатиком он не был, и, нередко,
Отец Григорий разговоры вёл с Имамом.

Что имеет в виду автор под религиозным фанатизмом? Некорректное противопоставление в характеристике лидера мусульман Дагестана и исторической личности.

Ему о церкви интересны разговоры.
И вот, окошко сделали монахи
В святейшего Георгия соборе,
Чтоб мог он службу посмотреть, не сняв папахи.

Здесь автор очередной раз демонстрирует «пластичность» русского языка и собственное незнание элементарных основ христианский культуры. Собор Святого Георгия, а не Святейшего. Речь идет о христианском святом, великомученнике. «Святейший Георгий» тоже самое, если сказать «великомученнейший Георгий». Автор также обнаруживает незнание простых вещей и в исламской культуре, когда пишет: «Взаимностью ему ответит Анна, И мусульманство примет добровольно». Принимают ислам, а не мусульманство.
Текст «поэмы» изобилует словами реликтовых форм русской простонародной речи конца XVIII – нач. XIX в., такими как «упованье», «ожиданье», «спасенье», «расставанье», «паденье», «разрушенье», «состоянье», «обоянье», «решенье», «обращенье», «бытованье» и др., которые вышли из употребления современного разговорного и литературного русского языка.
Стихотворное произведение «Магомед Ярагский» состоит из 225 четверостиший и представляет собой вольную авторскую трактовку собственных причудливых представлений о биографии и религиозно-политической платформе известного шейха Мухаммада ал-Йараги.
Строки о «кризисе традиционного тариката» и исключении из «тариката шариата» оскорбляют чувства верующих и могут вызвать серьезные замечания теологов и специалистов по истории ислама:

Чуток был к тому, что происходит вокруг,
Магомед, разорвать хотел замкнутый круг,
Кризис традиционного тариката,
Стал его души кризисом, действовать надо.
Долго думая, всё же к решенью пришел –
В перестройке идей своих, выход нашел.
Решив объединить тарикат с шариатом
Выступает Ярагский перед джамаатом.

Аморфным и слабым считал тарикат,
Когда из него исключён шариат.
Без качеств душевных считал тарикат,
Когда из него исключён шариат.

Не совсем понятно, о каком объединении тариката с шариатом и исключении шариата из тариката автор глаголет? Шариат – это совокупность правовых, морально-этических и религиозных норм ислама, а тарикат – суфийское братство (в данном случае накшбадийа и шазилийа) и путь познания Всевышнего. О каком объединении или исключении может быть речь?! Провозгласив джихад, шейхи требовали от всех мусульман Дагестана вооруженной борьбы против мусульман-коллаборационистов, ставших на службу Российской империи. Воителей-гази, переселившихся на земли, контролируемые имаматом, стали называть шариатскими мюридами и мухаджирами с тем, чтобы отличить их от мюридов тариката.

А неверные - это лжецы, лицемеры,
Кто на деле всегда предаёт свою веру,
Тот, кто рабством, насилием и тиранией
Подчиняют людей унижающей силе.

…Дух свободы откроет Ярагский в друзьях,
Жизнь иную начнут они после, в Гимрах,
За свободу всех горцев в нелёгкой борьбе
Завоюют всемирную славу себе.

Что автор имеет в виду под «свободой всех горцев»? И кто такие «неверные»? Движение Шамиля было по сути шариатским. Оно было направлено в защиту шариата против властей Российской империи и, главное, поддержавших их местных мусульманских правителей, которых сторонники имамата называли лицемерами, мунафиками. Движение мусульманского сопротивления империи развивалось не внутри тариката, но имело суфийскую окраску. Оно использовало многие суфийские практики и организационные принципы, например, связь между наставником и его учениками - мюридами. Часть влиятельных суфиев, такие как Мухаммед Ярагский, поддержали имамат и газават.

…Момент, как Ярагский народ свой призвал
Восстать против рабства всем на Газават,
Себя защитить от российских солдат.

По всей видимости, автор не подозревает о том, что рабство как социальный институт было узаконено по Корану, и имел место в имамате Шамиля, как и в любом другом шариатском государстве: «по шариату рабство считается дозволенным. Сам Пророк и его сподвижники имели рабов, юристы-основоположники считали рабство чем-то само собой разумеющимся и лишь пытались разработать для него какие то разумные формы. Рабство в современных исламских государствах было уничтожено (кое-где только в 1960-е гг.) на основании светского права, а не шариата» (Абдуллахи Ахмед Ан-Наим. На пути исламской реформации. Гражданские свободы, права человека и международное право. М., 1999. С. 195).
Следующие строки оставлю без комментариев, но выделяю их, как образец несуразности.

Мулла Магомед: «Да, я знаю, что нас превосходят по силе,
Но Аллах всё ж сильнее всех армий России.
В темноте мы, забыв об источнике правды,
Все в сердцах погасили Аллаха лампады».

Замечу только, что «лампада» - светильник, употребляемый в христианском богослужении. Насколько он уместен в сочетании со словом «Аллах»? 
Еще один образец подобной несуразицы и нелепицы, который нет нужды комментировать, ибо в шариатском государстве нет свободы религии (свободы вероисповедания), нет свободы наций (есть единая умма), нет свободы гражданства:

Много лет продолжалась борьба за свободу,
Много в схватках погибло простого народа,
Но свободу религии, наций, гражданства
Не отняли захватчики у дагестанцев.

Дагестанские имена исторических личностей даны в русифицированной форме «Магомед Ярагинский», «Гази Магомед», «Магомед Шапи», «Магомед-Камиль», которые не приняты в современной научной литературе и исторической публицистике.

…Пробуждённые этим учением горцы,
Угнетение чьё уже долго ведётся,
За свободу свою встанут в тяжкой борьбе,
Колонистами стать не позволят себе.

Очевидно непонимание автором смысла слова «колонист». «Колонист» - представитель метрополии в колонии в противовес аборигенам (в Новое время употребителен термин колонизатор). (и так далее).

Заключение. Изложение истории Дагестана времен Кавказской войны и портреты его исторических личностей в поэмах «Магомед Ярагский», «Имам Шамиль» примитивны, в лучшем случае похожи на лубок, автор не владеет достаточными знаниями о сложнейших религиозных и политических процессах, происходивших в регионе в затрагиваемый период. Чтение этих «произведений» также с сожалением заставило задуматься и о том, что в России с 2005 г. действует закон «О государственном языке РФ», но до сих пор не принят закона о защите русского языка. Знание прошлого и само стремление его понять, популяризация исторических знаний способны формировать историческое сознание и патриотические чувства. В данном случае представлен искаженный пересказ исторических знаний автора в рифме (плохим русским языком), который далеко не соответствует решению задачи формирования исторического знания и чувств патриотизма, а напротив, чреват серьезными последствиями образовательного и воспитательного характера.