[опубликовано 5 Февраля 2009]

Доного Хаджи Мурад

«Шамиль был великим вождем, героем и имамом…
Своим умом и распорядительностью
Шамиль умел соединить все разъединенные
общества Дагестана в одно целое».
Казем Бек.

«Горизонт могущества России украсился блистательною звездою нового стяжания, в летописи наши занесе¬но счастливое событие, которое бросает столь яркий свет на славу оружия русских войск на Кавказе, знаменитый некогда грозный Шамиль - ныне смиренный пленник наш...»
Так начинает свою работу «Мюридизм и Шамиль» известный востоковед Мирза Казем Бек, которую он написал вскоре после своей встречи с Шамилем в С. - Петербурге в 1859 г.

Во многих исследованиях жизни Мухаммед Али Мирзы Казем Бека (1802-1870) его преподносят как блестящего ученого-энциклопедиста, глубокого и тонкого знатока истории и культуры народов Востока, талантливого организатора востоковедческой науки в России. И на самом деле, наследие ученого велико и многообразно.
Первоначальное образование он получил от отца, шейх-ул-ислама г.Дербента, а затем продолжил учебу в медресе. В 1821 г. царское правительство на основании доноса выслало отца Казем Бека из Дербента в Астрахань. В Астрахани молодой Казем Бек близко познакомился с шотландскими миссионерами, которых обучал восточным языкам и у которых сам учился английскому языку.

Под влиянием миссионеров он в 1823 г. принял христианство и получил имя Александр. В одном из писем он писал: «Я решил отойти от магометанского мира. Этот мир и питающая этот мир философия Магомета представляется мне сейчас слишком фанатичным».
Трудно сказать, насколько сильно шотландцы повлияли на одаренного молодого человека, знающего несколько языков, но с этого момента через всю богатую исследовательскую и научную деятельность Казем Бека красной нитью проходит активная критика ислама. «Критика мусульманской религии, данная Казем Беком в книге «История ислама», - писал советский ученый А.К. Рзаев, - по обилию привлеченного к изучению материала, актуальности и красоте изложения представляет и сегодня значительный интерес».

Выходец с Кавказа Казем Бек приводит примеры «истории полудиких народов и обществ, никогда не дышавших воздухом христианского просвещения» и ставит кавказские народы в параллель со странами, «где живут варвары, невежды и фанатики». Удивительно, что, получив прекрасное мусульманское образование, подробно изучив историю ислама и мусульманские науки, Казем Бек тем не менее пишет: «...Разве алимы не держат народ в полном невежестве, разве они кроме Корана и дисциплин шариата признают за науку то, что строится на основе познания, и разве в их действиях нет ереси... Алимы ислама считают за знания только то, что относится к Корану и хадисам, все остальные отрасли знания, которые не входят в них, такие, как история, астрономия, геометрия, география, медицина, математика и др., все это - бесполезные знания, от которых следует воздержаться...»

Как же объяснить тот факт, что Казем Бек, прекрасно зная о существовании в прошлом великих мусульманских ученых в вышеприведенных науках (Улугбек, Авиценна и многие другие), перечеркнул всех, оставив в своем поле зрения только невежественных алимов и мрак ереси? Будучи большим сторонником просвещения, Казем Бек до конца своей жизни оставался ярым противником ислама.
Ничего об этом не знал имам Шамиль (во всяком случае, о тех «научных» работах ученого, где поливается грязью мусульманская религия), хотя о Казем Беке слышал. И, находясь в С. - Петербурге, куда он прибыл со своим сыном Гази Мухаммадом и тремя мюридами, Шамиль вызвался встретиться со знаменитым ученым. Вот что пишет об этом сам Казем Бек:

«Всякому любознательному человеку простительно желание видеть такого своеобразного мудреца, такого героя, каков Шамиль. Это совершенно понятное любопытство выразилось во всех слоях нашего общества, у больших и малых. (В связи с этим, по словам Н.Г. Чернышевского, «была приготовлена великолепная иллюминация, какой еще никогда не было в Петербурге, даже та, которую устраивали во время коронации, далеко не так была блистательна, как нынешняя»). Конечно, и я очень желал видеть его, а главное - познакомиться, говорить с ним. Это мне удалось неожиданно. Шамиль слыхал обо мне, и сам заявил желание видеть меня».

Первая встреча состоялась 3 октября в полдень на квартире у Казем Бека, куда Шамиль приехал со своим сыном и мюридами. «Меня более всего поразила в нем любовь к разговору о науках, конечно, таких, которые доступны дагестанским ученым (ирония или незнание о дагестанских астрономах, медиках, математиках и др.? – Д.Х.М.). Шамиль со своим сыном, почти столько же, как он, сведущим в восточной мудрости, попеременно расспрашивали меня о различных мусульманских ученых, об их сочинениях, о том, какими книгами я руководствуюсь в моем преподавании, учу ли толкованиям Корана, известны ли студентам мохамедданские законы, по изданному ли мною курсу юриспруденции я читаю свои лекции и т.п.»

«Мирза Казем Бек подарил Шамилю пенснэ, - писали в российских газетах, - и герою Кавказа до того понравился этот подарок, что он, надев очки, не только рассматривал в них поданную ему книгу, но не снимал их и в то время, когда ел предложенные ему радушным хозяином, по восточному обычаю, разные сладости».
Из книг восточной библиотеки Казем Бека Шамиля наиболее заинтересовало сочинение на арабском языке под заглавием «Мизануш-шарани». Автор этой книги был известным ученым и считался большим знатоком мусульманской юриспруденции.

«Шамиль-фанатик, - делает вывод Казем Бек, - делает, и делал все по убеждению. Между тем у него много доброго и готовности к добру. Притворства в нем я не заметил. Главную черту его характера я понял так: исполнение всего того, что внушало ему убеждение, он подчинял правилам, диктованным холодным умом с малым участием сердца, если не вовсе без этого участия. Содержание всех его писем, приказов, надписей на знаках отличия и песен, им сочиненных, - все это вместе доказывает твердость его характера, его фанатизм. Хотя он вовсе не из сентиментальных, но часто он вздыхал при воспоминании о прошедшем. Два раза меня поразил его глубокий вздох.

Первый раз у меня, когда при обзоре моей восточной библиотеки он вспомнил, что и у него тоже была большая библиотека... Второй раз - у него, когда он описывал смерть своего старшего сына, Джамалуддина, который умер «от боли в груди и кашля» (чахотки), по-арабски «силл».
Шамиль, покидая Казем Бека, просил навестить его, пока он будет находиться в С. - Петербурге еще несколько дней. Времени было не много, но Казем Бек два раза посетил Шамиля, пока последний с сопровожда¬ющими не уехал в Калугу.

«В первый раз я просидел у него более трех часов, - вспоминает Казем Бек. - Посторонних никого не было. Принят был я весьма радушно. Горцы сидели вокруг своего имама и, не видя никого постороннего возле себя, конечно, могли на минуту забыть, что они в плену. Шамиль сидел на диване и читал историю Египта, манускрипт, который я послал ему в числе некоторых других, по его желанию, выраженному в письме ко мне. Они, по-видимому, меня ждали, ибо только что я вошел и сел возле имама, по его приглашению, как он после приветствия сказал мне: «Я приготовил для тебя вопрос».

...Шамиль спросил, знают ли русские, отчего бывают затмения? Верят ли они небесному предзнаменованию?.. Я спросил бумаги и карандаша и нарисовал Солнце и Луну в их относительных положениях во время обоих затмений; они поняли очень ясно, но всякий раз, когда я говорил: Земля в своем кругообращении... - Шамиль поправлял меня: «Нет не Земля, а Солнце». Тут я заметил, что я не ошибаюсь, прежние философы думали, что Солнце и все небо вертится вокруг Земли, а новые доказывают ясно, что Земля вертится вокруг Солнца, - но это все равно в отношении к затмению. Шамиль объяснения мои понял хорошо, но призадумался немало...
...Второй вопрос, сделанный мне, относился к фотографии. Только что накануне были сняты с Шамиля и его свиты фотографические портреты, в первый раз в их жизни (ученый ошибается, впервые Шамиля сфотографировали по пути в С.-Петербург, в Чир-юрте. - Д.Х.М.).

Вопрос был возбужден Кази Мохаммедом, который сперва обратился на аварском языке к отцу и потом, с его дозволения, ко мне. Тут ничего предосудительного не могло быть: о фотографии нет положения в Коране... Беседа продолжалась долго. Затем вопросы стал задавать Казем Бек. Касались они в основном эпизодов Кавказской войны, устройства имамата, армии горцев и т.д. Присутствовавший пристав А.Руновский вспоминал об этой интересной встрече в номере гостиницы «Знаменская»:

«...Вечер заключался продолжительною беседою Шамиля с г.Казем Беком. Они сидели рядом на диване. Шамиль говорил объяснения некоторых интересных фактов из истории Кавказской войны, которой он, можно сказать, служил самим олицетворением, г.Казем Бек записывал сообщенные им сведения. Какую бесподобную группу составляли из себя эти две фигуры:
воин и ученый! Как различны цели их жизни и как разнородна известность!..»

«Шамиль вообще мало выказывал удивления при виде всего того, чему не могут дивиться даже те, которые ежедневно любуются изяществом, роскошью и разными диковинками столицы, - отмечает Казем Бек. Он говорил обо всем довольно хладнокровно, конечно, отдавая полную справедливость предприимчивости русских и изяществу их вкуса. Но один предмет сильно тревожил в нем чувство удивления: это наш Кронштадт, наши военные корабли... Об этом он часто поговаривал с непритворным участием. Это, конечно, свидетельствует о его высоком военном гении».
В одном из писем в 1860 г. французскому востоковеду Гарсену де Тасси Казем Бек писал о своих впечатлениях после общения с имамом:

«Шамиль очень интересный и выдающийся человек, он в одно и то же время был великим вождем, героем и имамом. Он был очень сведущим в вопросах мусульманских законов и традиций, так же, как и во всех отраслях арабских наук. Он был спокойным и солидным, торжественным и величественным, в то же время он был прост и полон доброты. Своим умом и распорядительностью Шамиль умел соединить все разъединенные общества Дагестана в одно целое, его важнейшее достоинство - это светлая голова, здравый самородный ум, который всегда и очаровывает, и повелевает. Этим-то Шамиль покорил, соединил под свою власть весь Дагестан...»

Когда в том же 1860 г. в газете «Северная пчела» была напечатана статья «Третье письмо о русской журналистике», где, в частности, указывалось, что борьба горцев имела временный характер и представляет лишь временный интерес для современности, Казем Бек выступил с резким ответом, который можно считать как умозаключение ученого по отношению к исламу. Кавказской войне и к деятельности имама Шамиля. Вот оно:
«...Шамиль действовал во имя той же идеи, во имя которой Мухаммед, начав дело с 10 товарищами, основал страшную империю... Кроме Кавказа и Закавказья на рубеже России стоит дикая мусульманская Татария, не лишенная способности к фанатизму оборонительному и наступательному, с которым еще долго нужно будет бороться... В самой России живут миллионы магометан, которые, если не угрожают ей мюридизмом и джихадом, то все-таки требуют упорной нравственной борьбы с их вероучением, разделяемым соплеменниками Шамиля...»
Поистине, не знаешь, куда может завести иногда ученость.

Из книги: Доного Хаджи Мурад «Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны» М., 2005.