[опубликовано 1 Ноября 2009]

Чочиев Георгий

СЕВЕРОКАВКАЗСКАЯ ДИАСПОРА В

ТУРЦИИ: СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ

АСПЕКТЫ ЭТНИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ

(ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - XX В.)

Сохранение значительной частью проживающих на территории Турции и других ближневосточных государств представителей северокавказских народов своего этнического самосознания и культурно-языковой идентичности на протяжении истекшего после их переселения с Кавказа полуторавекового периода представляет собой заслуживающий внимания этносоциальный феномен, осмыс-ление которого невозможно без анализа социально-политических аспектов эволюции этой группы населения на ее новой родине.

 На формирование данного социально-политического фона оказывает воздействие комплекс различных факторов, как то: уровень развития общественно-экономических и политических институтов и характер государственных режимов в странах проживания северокавказской диаспоры; правовой статус в них меньшинств вообще и северокавказских групп в частности и политика по отношению к ним правящих кругов; этнический состав и уровень социального, экономического и культурного развития основного населения районов расселения выходцев с Северного Кавказа; интенсивность и содержание контактов диаспоры с исторической родиной; степень актуализированности геополитических интересов стран проживания в кавказском регионе и связанные с этим виды их властей на "свои" кавказские меньшинства; характер взаимоотношений между государствами проживания и Россией/СССР и т.д. При оценке с данных позиций в истории северокавказской диаспоры в Турции (име-нуемой собирательным термином "черкесы") четко выделяются несколько этапов, в целом совпадающих с важнейшими фазами политического развития этой страны.

1. Период абсолютистского монархического режима (вторая половина ХIX в. - 1908 г.)

Хотя отдельные факты проникновения северокавказцев (в качестве рабов, военнопленных, наемников, добровольных переселенцев и т.п.) на Ближний Восток отмечались еще со времен средневековья, начало истории черкесов как особой этнической группы в этом регионе было положено серией массовых выселений горцев Северного Кавказа в Османскую империю на последних стадиях Кавказской войны, во второй половине 50-х - первой половине 60-х гг. прошлого столетия (наибольшая интенсивность переселения пришлась на 1863-1864 гг.). За этим переселением еще в течение почти полувека следовали новые, менее значительные волны миграции, затронувшие в различной степени практически все кавказские этносы.

Общее количество переселенцев может быть, очевидно, оценено приблизительно в 1 млн. чел., из которых не менее 2/3 составляли различные группы адыгов, далее в порядке убывания численности переселившихся следовали абхазцы и абазины, убыхи, вайнахи, дагестанские народы, осетины, карачаевцы и балкарцы. Переживавшее глубокий внутренний кризис османское государство было совершенно не подготовлено к приему и размещению такого людского потока, переселение которого оно само санкционировало и первоначально всячески поддерживало в политических и пропагандистских целях. Скудость финансовых и материальных ресурсов Порты, бесконтрольное расхищение многими чиновниками даже тех ограниченных средств, которые выделялись казной для обустройства новых подданных, безразличие к их нуждам местных властей в ряде провинций стали причиной массовой гибели иммигрантов от голода и вызванных непривычными климатическими условиями эпидемий в первые после переселения годы.

Государственное регулирование процесса приема иммигрантов отчетливо проявилось, однако, в географии их размещения по территории страны, не оставлявшей сомнений в том, что для османских властей черкесы представляли интерес прежде всего в качестве инструмента реализации определенных внутри- и внешнеполитических целей. Значительная часть переселенцев была рассредоточена по областям империи, прилегавшим или не очень отдаленным от балканско-го и закавказского участков российско-турецкой границы, что было продиктовано стремлением султанского правительства держать в зоне потенциального военного конфликта обладавшую солидным боевым опытом, мобильную и к тому же активно реваншистски настроенную по отношению к России силу.

Около половины иммигрантов 50-60-х гг. (преимущественно адыги и абазины) первоначально было поселено на территории балканских владений Порты - в Болгарии, Сербии, Македонии, Северной Греции2, - где власти не без оснований рассчитывали использовать их для подавления национально-освободительных движений народов этих стран против турецкого господства. Добиться этого не составляло большого труда, поскольку самим черкесам участие в борьбе с поддерживаемыми Россией выступлениями христианских народов империи представлялось зачастую не более чем продолжением войны, ведшейся ими на Кавказе, и выполнением своего верноподданнического долга перед давшим им приют султаном.

Это обстоятельство с самого начала породило непреодолимую конфронтацию между поселенцами и местным населением, которая в силу численного превосходства последнего и активного заступничества за него России и других европейских государств явилась источником дополнительных трудностей для иммигрантов (особенно в период неудачной для Порты русско-турецкой войны 1877-1878 гг.)3, приведя в конечном счете к тому, что османское правительство под давлением держав было вынуждено в 1878 г. в спешном порядке переместить черкесов с Балкан в Сирию, Палестину и некоторые анатолийские провинции, что обернулось для перемещаемых новыми лишениями и потерями материального, морального и демографического характера. При этом на территории упомянутых арабских провинций черкесы вновь были использованы правительством для "умиротворения" не желавших признавать авторитет центральной администрации бедуинских и друзских племен, что и здесь на многие десятилетия противопоставило их коренному населению.

Непросто складывалась и судьба той части кавказских иммигрантов, которые с самого начала были поселены в Анатолии. На востоке страны, в Турецком Курдистане и Турецкой Армении (здесь было размещено большинство переселившихся вайнахов и осетин, а также немалая часть адыгов, дагестанцев и др.), на них также была возложена властями задача обороны османских границ в случае обострения отношений с Россией, а также жандармские функции в отношении местного армянского населения, которое, хотя и не составляло в регионе большинства, однако, опираясь на "исторические права" на данные территории и поддержку ряда держав, претендовало на создание в Восточной Анатолии своего независимого государства. Черкесы вме-сте с основным населением этих мест - курдами - активно привлекались правящими кругами страны к участию в карательных акциях, осуществлявшихся силами иррегулярных кавалерийских частей хамидие против армян5.

В то же время сами кавказские переселенцы очень часто оказывались в своего рода вассальной зависимости от полновластно хозяйничавших в этот период в регионе феодально-патриархальных вождей курдских племен и, как отмечает один из исследователей прошлого Восточной Анатолии, несмотря на то, что сумели "ценой больших усилий сохранить свою личную свободу и достоинство…", нередко бывали вынуждены "…подчиняться распоряжениям курдских вождей, нести у них военную службу, платить дань, переносить материальные лишения и перенимать некоторые обычаи племен"6. Это положение изменилось лишь после младотурецкой революции 1908 г., когда центральное правительство укрепило свою власть над восточными районами, положив конец всевластию курдских феодалов.

Относительно благополучным выглядит положение в этот период черкесов, расселенных в лучше контролировавшихся центральными властями и этнически более однородных (турецких) провинциях Западной и Центральной Анатолии (среди этих поселенцев были представлены все северокавказские народы, но численно значительно преобладали адыги и абхазо-абазины). Тем не менее и здесь в ряде районов (например, в провинциях Сивас, Адана, Джаник) имели ме-сто драматические события, связанные с тем, что правительство сознательно поселило кавказских иммигрантов на землях, лежавших на путях традиционных маршрутов сезонных кочевок туркменских племен (афшаров и др.), рассчитывая таким образом вынудить последних перейти на оседлый образ жизни (перевод кочевников на оседлость в течение всего XIX столетия являлся одной из важнейших внутриполитических задач османского руководства). Кровопролитные стычки длились здесь местами до десяти и более лет, прежде чем черкесам удалось при поддержке правительства отстоять свои права на предоставленные им территории.

К 80-м гг. XIX в. в основном завершился процесс формирования структуры (карты) "распределения" северокавказского элемента по территории еще обширного османского государства. Большая часть черкесов, стремясь по возможности к компактному расселению в новой стране, образовала многочисленные этнические "островки" (микроанклавы), объединявшие от 1-2 до нескольких десятков сел и сосредоточенные в виде вкраплений в массивы иноэтничного населения в четырех регионах империи: Западной (особенно Северо-Западной) Анатолии, Центральной Анатолии (черкесский "пояс" от Синопа на севере до Аданы на юге), Восточной Анатолии и арабских провинциях (Сирии, Палестине и Заиорданье).

Вместе с тем очевидно, что десятки, а, возможно, и сотни тысяч иммигрантов, которым в ходе переселения не удалось присоединиться к более или менее крупным сообществам своих соплеменников, бесследно растворились в доминирующей местной этнической среде (особенно в городах) уже в первые годы и десятилетия своего пребывания во владениях султана. Одновременно имела место, хотя и в значительно меньшем масштабе, и внутренняя ассимиляция среди черкесов, выражавшаяся в поглощении сравнительно крупными и этнически однородными общинами примкнувших к ним более малочисленных групп других северо-кавказских народов, причем в роли абсорбирующего этноса как правило выступали адыги (ярким примером может служить переход на адыгский язык большинства убыхов уже в первые годы после переселения).

Более высокий уровень социально-экономического и культурного развития переселенцев по сравнению с окружавшим их населением (особенно явственно ощущавшийся в восточных и центральных районах империи), натянутые отношения с рядом проживавших по соседству этнических групп способствовали превращению многих черкесских поселений и анклавов в довольно замкнутые образования с ограниченным уровнем культурного и экономического обмена с внешним миром, что создавало условия для сохранения в них в течение длительного времени привезенных с Северного Кавказа элементов традиционного хозяйственного уклада, форм общественных отношений, культуры и языка, значительно замедляя тем самым ассимиляционные процессы. Однако другим результатом подобного дисперсного расселения в аграрной глубинке отсталой страны явилась еще большая, чем на Кавказе, изоляция переселенческих групп от центров развития мировой цивилизации и как следствие - их социальная и культурная стагнация и консервация в них патриархально-"сельского" типа мировоззрения, что в сочетании с крайней географической распыленностью черкесского населения на многие десятилетия затормозило процессы общественной модернизации и национальной консолидации в его среде.

Отчасти именно этими чертами черкесского общества объясняется то обстоятельство, что, несмотря на вовлеченность многих его представителей в высшие государственные и военные структуры империи в рассматриваемый период, северокавказская диаспора не выдвинула из своей среды сколько-нибудь значительную прослойку национальной интеллектуальной элиты, способную сформулировать концепцию этнического развития своих соотечественников в новых для них условиях. Этому, однако, в решающей мере препятствовал не признававший прав этнических меньшинств и элементарных гражданских и политических свобод абсолютистский режим, который принял особенно жесткие формы в годы деспотического правления Абдулхамида II (1876-1909), с чрезвычайной подозрительностью относившегося даже к самым невинным проявлениям национального самосознания народов империи. Предпринимавшиеся в этот период отдельными черкесскими интеллектуалами попытки культурно-просветительской деятельности (разработка алфавитов для родных языков, издание литературы, постановка пьес "из кавказской жизни" и т.п.) неизменно пресекались властями, а их инициаторы подвергались суровым преследованиям.

2. Период правления младотурок (1908-1918 гг.)

Положение черкесов кардинально изменилось в 1908 г., когда в результате младотурецкой революции абсолютная монархия была заменена конституционной и в стране были сформированы некоторые демократические политические институты. Пришедшие к власти младотурки (так неофициально именовалась партия "Единение и прогресс") провозгласили равноправие всех османских подданных независимо от национальной и религиозной принадлежности и предоставили меньшинствам определенную свободу в сфере культурной и отчасти политической деятельности. Помимо общей либерализации политического режима, созданию благоприятной обстановки для консолидации проживавших в стране этнических северокавказцев способствовали и некоторые дополнительные обстоятельства.

В частности, вследствие того, что основную движущую силу младо-турецкого движения составляли армейское офицерство и - в несколько меньшей степени - гражданская бюрократия, значительное число широко представленных в этих социальных группах черкесов сыграло заметную роль как в организационной и идеологической подготовке, так и в непосредственном осуществлении революции. После ее победы многие из них стали выразителями национальных устремлений своих соотечественников в высших эшелонах нового режима, своей лояльностью ему обеспечивая благосклонное отношение властей ко всей черкесской общине.

При этом нельзя не заметить, что активизация с начала века и особенно после 1908 г. требований и деятельности организаций и партий ряда нетурецких народов, их довольно тесный, хотя и временный, союз с младотурками, наконец, участие в самом младотурецком движении многих представителей более консолидированных в этнополитическом отношении, нежели черкесы, меньшинств (македонцев, албанцев, арабов, армян и др.), пытавшихся выражать, наряду с общеосманскими, и специфические этнические интересы, способствовали быстрому подъему самосознания вовлеченной в эти процессы черкесской военной и бюрократической элиты на качественно более высокий уровень, распространению в ее среде идеи гражданского служения не только государству осма-нов, но и собственному народу.

Другой благоприятствовавший черкесам фактор был связан с внешнепо-литическим курсом младотурок, который основывался на доктрине пантюркизма (туранизма), провозгласившей своей конечной целью освобождение от иностранного, прежде всего российского, господства и объединение под эгидой Стамбула всех тюркских народов на пространстве от Балкан до Алтая. Поскольку такое единство физически и "технически" невозможно без включения в него Кавказа (ввиду географической оторванности анатолийских тюрок от поволжских и центральноазиатских), стимулирование среди населения этого региона протурецких настроений стало одной из важнейших задач внешнеполитической пропаганды османского государства в данный период.

Претендуя на роль покровителя кавказских народов, младотурецкий режим всячески стремился продемонстрировать свою заботу о проживающих в стране северокавказцах, что создавало известные гарантии беспрепятственного решения ими проблем своего этнического развития. При этом младотурки, безусловно, учитывали то обстоятельство, что характер умонастроений черкесской элиты, определявшийся стремлением к реваншу на исторической родине, надежно предопределял протекание любой ее деятельности в соответствующем направленности официальной кавказской политики Порты русле, не без оснований рассчитывая и на определенный вклад самой черкесской общины в распространение османского влияния на Северном Кавказе.

В 1908 г. в Стамбуле при организационном и финансовом участии ряда видных государственных и военных деятелей черкесского происхождения было создано Черкесское общество взаимопомощи (ЧОВ), объединившее в своем составе ведущих представителей интеллигенции северокавказской диаспоры. Ставя перед собой прежде всего культурно-просветительские и исследовательские задачи, члены общества весьма плодотворно и довольно профессионально занима-лись историческими, этнографическими, фольклорными и лингвистическими изысканиями, в том числе разработкой алфавитов для родных языков как на араб-ской, так и на латинской и русской графической основе. Результаты этой дея-тельности публиковались в печатном органе общества - еженедельной восьмиполосной газете "Гуазэ", а также в десятках изданных им за годы своего существования книг, брошюр, бюллетеней, журналов и т.п. на турецком, арабском и северокавказских языках. Одновременно с обществом в Стамбуле была открыта черкесская средняя "образцовая" школа, преподавание в которой велось преимущественно на адыгском языке.

Позднее, по мере подготовки преподавательских кадров, подобные школы начали создаваться и в сельской местности в некоторых районах компактного проживания северокавказцев. Отдавая себе отчет в невозможности полноценного этнического развития в условиях диаспорного расселения, лидеры ЧОВ видели основную цель своей деятельности в сохранении этнокультурной идентичности и поддержании нацио-нального самосознания широких масс своих соотечественников до появления возможности их репатриации на историческую родину. Обществом были установлены контакты не только с большинством сколько-нибудь значительных черкесских групп по всей территории Османской империи, но и с определенными кругами национальной интеллигенции Северного Кавказа, с которыми осуществлялся информационный обмен в научной, культурной и образовательной сферах. В частности, для содействия организации национальной системы просвещения из Турции на Кавказ были направлены (особенно после февраля 1917 г.) десятки преподавателей-добровольцев, а также учебные материалы и литература на родных языках.

Данная деятельность представляла собой по существу подготовку духовных и культурных основ предполагаемой независимости Северного Кавказа. Одновременно активно велась работа и по созданию ее политических предпосылок. Необходимо при этом иметь в виду, что в начале ХХ в., когда память о "земле предков" и вынужденном исходе из нее была еще достаточно свежа среди иммигрантов и их потомков, а пущенные ими на новой родине корни сравнительно неглубоки, пребывание черкесов в османских пределах рассматривалось подавляющей частью диаспорной интеллигенции как временное явление, стратегические же задачи национального выживания концентрировались в идее восстановления "целостности нации" на территории исторической родины.

Однако в условиях, когда невозможность репатриации была совершенно очевидной ввиду установленного на Кавказе царской администрацией режима и ее ясно выраженного нежелания рассматривать данную проблему, основным содержанием политической активности черкесской элиты стала поддержка требований независимости Северного Кавказа от России. При этом широко использовались возможности, предоставляемые экспансионистским характером внешней политики младотурок и особенностями международной военно-политической конъюнктуры в указанный период.

Созданный перед первой мировой войной рядом активистов ЧОВ Комитет независимости Кавказа (позднее переименованный в Комитет северо-кавказских политических эмигрантов), в деятельности которого участвовали такие известные представители черкесской по происхождению османской военно-гражданской бюрократии, как Фуад паша (маршал, сенатор), Хюсейн Рауф бей (министр морского флота Порты ), Бекир Сами бей (губернатор провинции Ли-ван), Юсуф Иззет паша (генерал, историк) и другие, немало способствовал оформлению кавказских устремлений младотурецкой дипломатии в программное положение содействия созданию самостоятельного кавказского государства, которое в этот период обычно мыслилось как конфедерация Северного Кавказа и трех закавказских стран.

С целью обеспечения международной поддержки этого требования комитетом были установлены связи с основными иностранными посольствами в Стамбуле, направлялись "группы лоббирования" (в том числе в составе официальных османских делегаций) в европейские государства обеих воюющих группировок, осуществлялись акции по привлечению внимания западного общественного мнения к положению кавказских народов и проблеме их самоопределения (например, на прошедшем в Лозанне в июне 1916 г. "Конгрессе порабощенных наций").

Своей кульминации направленная на изменение политической судьбы исторической родины деятельность черкесских организаций в Османской империи достигла после провозглашения 11 мая 1918 г. независимой Северокавказской (Горской) Республики, с большим энтузиазмом встреченного широкими слоями кавказского зарубежья. Благодаря посредничеству диаспорной политической и военной элиты лидерами новопровозглашенной республики были установлены довольно тесные контакты с младотурецким руководством.

Как и ожидалось, последнее вскоре не только официально признало эту республику, образование которой полностью отвечало его планам создания буферного государства между Турцией и Россией, но и оказало ему военную помощь, направив на Северный Кавказ специально сформированный корпус под командованием генерала Юсуфа Иззета паши, в числе офицеров и солдат которого было немало черкесов. Отбив в октябре-ноябре 1918 г. у белоказаков Л.Бичерахова Дербент и Порт-Петровск, османские войска намеревались и дальше продолжать оказывать силовую поддержку Северокавказской Республике, однако ввиду капитуляции Порты в мировой войне (30 октября 1918 г.) получили приказ о возвращении на родину и вынуждены были подчиниться ему.

Независимо от политических расчетов правящих кругов империи, десяти-летний период пребывания у власти младотурок явился, безусловно, наиболее благоприятным и результативным с точки зрения создания предпосылок для этнической консолидации ближневосточных черкесов за всю историю этого меньшинства. Несмотря на то, что этноориентированная активность представителей кавказской диаспоры в этот период была во многом плодом удачного стечения внутри- и внешнеполитических условий и определялась прежде всего государственными интересами Османской империи, которая нередко использовала черкесский фактор для достижения своих геополитических целей, не вызывает сомнений тот факт, что казавшаяся на определенном этапе реальной перспектива скорого обретения суверенитета Северным Кавказом и последующего возвращения туда зарубежных черкесов служила для диаспорных масс действенным стимулом к национальному сплочению.

Это обстоятельство в сочетании со значительной свободой национально-культурной деятельности явилось главной причиной того, что в период правления младотурок, несмотря на его непродолжительность, удалось не только приостановить ассимиляционные процессы, но и накопить известный опыт этнокультурной и отчасти этнополитической самоорганизации черкесского социума, ставший тем запасом этнической прочности, который облегчил сохранение данной группой своей идентичности на последующих, менее благоприятных для нее этапах турецкой истории.


ПРИМЕЧАНИЯ

B.Ozbek. Cerkes Tarihi Kronolojisi. Ankara, 1991. S. 156; Kafkasya Uzerine Bes Konferans. Istan-bul, 1977 (далее - KUBK). S. 10.
M.Pinson. Ottoman Colonization of the Circassians in Rumili after the Crimean War // "Etudes Balkaniques". Sofia, 1972. No. 3. P. 75.
B.Jelavich. History of the Balkans. Vol. I. Cambridge, 1983. P. 348.
K.H.Karpat. Avrupali Egemenliginde Muslumanlarin Konumu: Cerkeslerin Surgunu ve Suriye deki Iskani // Cerkeslerin Surgunu (21 Mayis 1864). Ankara, 1993. S. 80-82;
British Documents on Ottoman Armenians. Ed. by B.N.Simsir. Vol. IV. Ankara, 1990. P. 426-427.
M.S.Firat. Dogu Illeri ve Varto Tarihi. Ankara, 1981. S. 81-82.
P.Dumont. 1865 Tarihinde Guney-Dogu Anadolu nun Islahi // "I.U. Tarih Enstitusu Dergisi". Is-tanbul, 1979-1980. No. 10-11. S. 389-391.
C.Yildiz. Adige Dili ve Edebiyati // KUBK. S. 78-79.
Ibid. S. 80; I.Aydemir. Muhaceretteki Cerkes Aydinlari. Ankara, 1991. S. 120-124.
I.Aydemir. Op. cit. S. 125-135.
B.Bilatti. Kuzey Kafkasya ve 11 Mayis 1918 // I.Aydemir. Op. cit. S. 175; B.Ozbek. Op. cit. S. 167-168.
Birinci Dunya Harbinde Turk Harbi. Kafkas Cephesi. 3 ncu Ordu Harekati. Cilt II. Kitap II. Ankara, 1993. S. 595-596; A.N.Kurat. Turkiye ve Rusya. Ankara, 1970. S. 541-542

Чочиев Георгий Витальевич
к.и.н., доц. каф. вост. яз. СОГУ