[опубликовано 23 Ноября 2020]

Доного Хаджи Мурад

После известных событий у Дарго в 1845 году, когда огромный отряд графа Воронцова, основательно побитый горцами, тем не менее, достиг столицы Шамиля и разорил ее, имам вынужден был перенести свою резиденцию в другое место. Выбор пал на местность, где располагался аул Ведено, которую так описывал Абдурахман, зять имама Шамиля: «Земля эта была благословенной, обильной плодами и зеленью для его жителей, исконных и пришлых. Климат для здоровья умеренный… Питьевая вода в Ведено вкусная, студеная, очень легкая для желудка. Горцы, прибывавшие в Дарго, удивлялись вкусу и легкости воды. Кроме всего она придает коже белый цвет, будто она умыта мылом. На землях Дарго обширные леса, раскинувшиеся на расстояние недельной ходьбы. В этих лесах есть источник, на поверхность которого выходит нефть для светильников, как жир на поверхности бульона. Здесь многое корма для скота, зерно в обилии. Потому эта земля называлась земным раем, на этой земле было все необходимое в достатке. Продукты питания, товары здесь были дешевы; мясо, яйца, топленое масло, мед, ткани, верховые животные и иное; все, что было в Чечне и Дагестане из одежды и продуктов, фрукты, привозилось сюда со всех сторон».

Ведено, расположенное в ущелье истоков реки Хулхулау, окруженном крутыми, высокими, лесистыми и обрывистыми хребтами гор, лежало на небольшой поляне, простирающейся между притоками этой реки, на пути со стороны Ичкерии в Андию, а, следовательно, и в Нагорный Дагестан.

С восточной стороны Веденскую поляну ограждал хребет Декен-дук, с юго-запада высокая обрывистая гора Леня-корт, с западной стороны, чрезвычайно пересеченные и взрезанные крутыми и глубокими оврагами отроги хребта Чермой-лам. И, наконец, на северной оконечности поляны, в двух верстах от Ведено, лежал аул Джантемир-юрт, за которым поляна суживалась и сжималась горами, образуя Хулхулауское ущелье.

Столица Шамиля состояла из трех частей: 1) собственно Ведено или как его называли Шамиль-аул, расположенный на правом берегу западного притока реки Хулхулау; Заумахан-Веден (старый Ведено), лежащий на левом берегу того же притока, западнее, и наконец Дышне-Веден, лежащий на левом берегу правого или восточного притока реки Хулхулау.

Местопребывание Шамиля было в Ведено, где по инженерным расчетам мухаджира чеченца Хаджи Юсуфа, прибывшего в свое время из Египта, было построено его жилище.

Шамиль дал своей новой столице название прежней резиденции «Дарго». Этим он хотел показать, что если русские взяли одно Дарго, то у него есть много других.

Известный ученый мухаджир Мухаммад-эфенди из Гуйми (ал-Гуйми) Газикумухский (ал-Газикумики) сочинил касыду, посвященную строительству селения Дарго, которая начиналась так: «Поистине, все мухаджиры Дарго построили там крепость, высокую и прекрасную».

Резиденция Шамиля была опоясана рвом, частоколом из толстых бревен и стеною, вдоль которой располагались пушки, так, что все это представляло собою нечто вроде четырехугольного укрепления, которое заключало в себе внешний и внутренний двор.

На внешнем дворе располагалась охрана Шамиля и небольшое строение с орудиями. На этом же дворе собирался в случае надобности и во время праздников народ.

По периметру внутреннего двора располагались  помещения, предназначенные для проживания членов семьи имама, прислуги, и различные хозяйственные постройки. Там же находилось особое отделение для суда, казначейства и для приезжающих гостей и наибов.

Достаточно подробным описанием расположения резиденции Шамиля мы располагаем благодаря воспоминаниям княгинь Чавчавадзе и Орбелиани, которые в 1854 году вместе со своими детьми и прислугой оказались в плену и прожили в Ведено около восьми месяцев в ожидании переговоров и обмена. После освобождения, их рассказы о пережитом легли в основу книги Е. Вердеревского «Плен у Шамиля».

По воспоминаниям пленниц, во внутреннем дворе располагался флигель, окруженный, как и все надворные строения, узким, на столбиках, навесом, вроде галереи, с тремя комнатами, в которых чаще всего пребывал сам имам.

Одна комната выполняла роль прихожей, другая столовой, а третья заменяла ему кабинет, молельню, библиотеку и арсенал для его собственного оружия. «Тут же, – вспоминал Абдурахман, – проводил он и ночь в то время, когда хотел провести ее в одиночестве. Но в этих случаях он очень редко предавался сну; по большей же части проводил всю ночь в молитве и чтении священных книг».

В комнату имама имели доступ весьма немногие: сыновья его, казначей Хаджияв Оротинский, секретарь Амир-Хан Чиркеевский, Абдурахман, зять имама, и другие очень близкие к нему люди. «Приходивших в заповедною комнату избранных лиц имам занимал обыкновенно беседою, в которой всегда было столько же приятного, сколько и полезного: он рассказывал им о прежних временах и о газавате; или же, читая Коран и другие священные книги, объяснял некоторые места в них и тут же поучал своих собеседников». Жены Шамиля приносили ему в эту комнату чай, обед, но сами  никогда не разделяли его трапезы.

Из мужчин тоже немногим приходилось обедать вместе с имамом. Например, Даниял-султан Элисуйский и сын Гази-Мухаммад обедали с ним во время своих приездов в Ведено. Другие посетители, как жители Ведено, так и приезжавшие сюда для совещания, всегда обедали вместе, в особой назначенной для гостей комнате, называвшейся кунацкою. Эта комната служила не только столовою и гостиною, но в ней же и ночевали те из приезжих гостей, которые останавливались в имамском доме. Таких людей тоже было очень немного. Другие останавливались у своих знакомых в ауле, но всегда были приглашаемы к имаму на обед.

Имам обедал один не из гордости. Еще в старом Дарго, он всегда с кем-нибудь обедал, с гостями ли или почетными людьми, проживавшими в селе. Однажды жены ему сообщили, что гости, сидя с ним за столом, стесняются его присутствия и поэтому мало едят, на что он тотчас же «распорядился предоставить гостей их аппетиту» и с тех пор постоянно обедал один. С имамом обедали иногда его маленькие дочери: Наджават, Софият и Баху-Меседу.

От флигеля в две стороны по зем­ле были проложены доски (к отделениям жен), служащие подмостками. Здесь проходила собственно домашняя жизнь Ша­миля.

Жены имама имели свои особые отделения, каждое из трех комнат, из которых одна служила спальнею, в другой стояли сундуки с имуществом хозяйки, а третья была вроде передней. Несмотря на этот простор, жены находились в своих комнатах тогда только, когда ожидали посещения имама, в прочее же время они доводили как день, так и ночь в комнатах воспитательницы детей своих, а спальни, оставаясь пустыми, всегда находились в полном порядке и чистоте.

«Политическая же, если можно так выразиться, или деловая, жизнь его, – вспоминали грузинские княгини, – проходит в кабинете, в старом кабинете, расположенном направо от ворот. Здесь имам принимал посетителей, поучал, творил суд и отдавал рас­поряжения по управлению гражданскому и военному. Новый кабинет, что налево от ворот, только что отстроен или, лучше сказать, пристроен к деревян­ному полукруглому двухэтажному помещению казны, и пленницам еще не было известно специальное его назначение. Возле старого кабинета довольно большая комната для приезжих наибов и других почетных гостей. Здесь они спят, здесь же и обедают. Из этой комнаты два маленьких окна: одно во внутренний, а другое во внешний двор; через последнее иногда имам обра­щается к народу, собираемому при таких случаях во внешнем дворе, а через первое носят со двора и подают гостям кушанье. Шагах в 12 от этой при­емной комнаты во дворе воздвигнут сплошной забор, которого единствен­ное назначение препятствовать взорам гостей проникать во внутренность двора и тем ограждать его жительниц от посторонней нескромности. …Каждая комната имеет по одному окну и по одной двери; все эти окна и двери выходят на галерею, окружающую весь сераль, а потому между комнатами непосредственного со­общения не имеется; только в окнах комнат Шамиля и его жен есть рамы с крошечными стеклами; в каждой комнате стоит по камину; над флигелем Шамиля возведена сушильня для проветривания баранины и говядины, и все эти строения деревянные».

В доме имама было много прислуги. Она состояла из пленных мусульман-кумыков и из беглых солдат. «Желая доставить душе своей высшее спасение, – отмечал Абдурахман, – имам объявил первых свободными и только по собственному их желанию, оставил у себя в услужении, за что одевал их, кормил, давал в случае надобности баранов и быков и даже дарил деньгами. Все они жили со своими семействами в особой слободку, расположенной вблизи имамского дома. Всевозможные работы во всех отделениях имамского дома и двора лежали на обязанности пленных мусульман: солдаты даны были только в помощь им». 

Ведено, в течение 14 лет являвшееся столицей имамата Шамиля, приобрело большое значение в глазах горцев. Они смотрели на него, как на жилище своего повелителя и имама, как на административное средоточие, из которого исходили все главнейшие распоряжения, как на опорный пункт и хранилище общего народного достояния, казны (хамус).

Весной 1859 года русские войска под командованием генерал-лейтенанта Н. Евдокимова, совершив трудный поход к Ведено и после бомбардировки последнего, взяли приступом резиденцию имама. 1 апреля в девять часов вечера было зажжен дом Шамиля, а потом вспыхнули другие здания и незанятые редуты. Столица имамата пала.