[опубликовано 31 Декабря 2016]

Махач Мусаев

Ункратль – это один из дагестанских союзов общин, в настоящее время является частью Цумадинского района Республики Дагестан. В XIX в. в состав союза входили джамааты селений Кеди, Саситль, Гакко, Сильди, Метрада, Нижнее Хваршини, Верхнее Хваршини, Хушет и Цихалах. Интересно, что для жителей первых пяти населенных пунктов родным является аварский язык, для следующих двух в середине XIX в. завершался переход с различных говоров одного из языков цезской группы на аварский язык, в последних двух селениях еще во второй половине XIX в. родными являлись соответственно один из говоров цезского и чеченский язык, при этом аварский использовался наряду с ними. Соседями ункратлинцев являлись и являются единые по культуре с ними и другими аварцами цезоязычные – дидойцы и хваршины, андоязычные – тиндинцы и чамалалы, а также чеченцы и грузины-тушины.

Ункратль переводится с аварского языка как «четырехземелье», а называлась область так, поскольку состояла из четырех заселенных ущелий, образованных Боковым Кавказским хребтом и его отрогами, по дну которых течет р. Андийское Койсу и ее притоки. «Первое ущелье – то, в котором живут кединцы и саситлинцы; второе – то, в котором находится Хварши; третье – то, в котором находятся Сильди и Гакко; четвертое – то, в котором живут хваршининцы и метрадинцы, а тянется оно до селения Хушет» (Ункратлинское восстание 1871 года…. 2001. С. 26). Судя по этому источнику хваршины (жители сс. Хварши, Хонох, Верхнее Инхоквари, Нижнее Инхоквари, Квантлада, Сантлада, Хвайни), язык которых относится к цезской группе, входили в состав Ункратля. Но, по всей видимости, еще в начале XVIII в., в связи с усилением общества Тинди, хваршины попали в сферу влияния тиндинцев и отошли от Ункратля.

Достоверных данных о том, кто населял эту территорию ранее XVI в., нет. Очевидно, что это не были собственно аварцы. Возможно, что это были хваршины (или близкородственный им по языку народ), которые в период исламизации региона были частично вытеснены (предположительно за Богосский хребет в район р. Хзан-ор,[1] где впоследствии стали одними из родоначальников с. Бежта, при его образовании), так как не желали принимать ислам, частично ассимилированы прибывшими аварцами. Территория же была заселена безземельными и малоземельными узденями из общин, входивших в Хунзахское нуцальство. В сс. Кеди и Саситль вплоть до середины XIX в. проживали потомки представителей хунзахского владельческого дома, которые имели определенные поступления в виде крупного и мелкого рогатого скота от общин Ункратля за пользование принадлежащих «бекам» пастбищ. Наряду с Технуцалом, Ункратль стал аварским форпостом для усиления влияния в западном направлении, т.е. в среде чеченцев и тушин. В период уменьшения влияния хунзахских ханов, кединские беки самостоятельно пытались получать подать с иноверцев тушин, из-за чего Ункратль долгое время воевал с Тушетией. В этом противостоянии ункратлинцам помогали тиндинцы, за что им в благодарность была дарована территория, на которой образовалось тиндинское с. Эчеда.

Временем заселения Ункратля авароязычным населением, а также утверждения ислама как господствующей религии в регионе, видимо, следует считать начало XVI в. В период Кавказской войны Ункратль входил в состав Имамата, после падения которого, на его территории были образованы Ункратльское наибство в составе Терской области и Хваршинское в составе Дагестанской области. Наибом в Ункратле был Исал Дибир из Саситля. Впоследствии (в 1861 г.) Ункратль был вместе с соседними обществами левобережья р. Андийское Койсу включен в состав Дагестанской области. Через некоторое время Хваршинское наибство соединили с Тиндальским с центром в с. Тинди, а Ункратлинское с Чамаляльским[2] с центром в с. Гаквари. Наибом был назначен Хаджияв сын Газиява из с. Карата. Ограниченность земельных ресурсов и суровость климатических условий, обусловили малопродуктивность хлебопашества и вынужденное длительное стойловое содержанию скота, в силу чего территория Ункратля всегда была малозаселенной.

В 1860–1862 гг. в Ункратле было поднято ряд восстаний против российской власти. Одно из них возглавлялось нижне-хваршининцем по имени «Каракуль-Магома» («Кур-Магома», «Курагу-Магомед»). Восстание было подавлено, его предводитель был схвачен и вместе с зятем сослан в Сибирь (Отношение ген.-адъют. кн. Орбелиани управляющему Военным Министерством ген.-адъют. Милютину…1882. С. 1238-1239; Выписки из книг Гасана-эфенди Алкадарского… Л. 35; Магомедов Р.М., 1940. С. 23). В следующем 1863 г. за призывы к восстанию были сосланы на 4 года во внутренние губернии России под надзор полиции Гаджи-Магома-Гаджи-оглы из с. Тинди и Али-Султан-Сагит-оглы из с. Сильди. Последний умер по пути в ссылку в госпитале Темир-Хан-Шуры (Список ссыльных и военнопленных горцев… Л. 21, 26, 58, 211).

Предыстория и причины восстания

Шесть жителей с. Сильди Ункратлинского наибства Андийского округа отправились в г. Телави (Закавказье) с намерением продать домотканое сукно. Когда возвращались домой, увидели на берегу реки мертвого буйвола, застрявшего в иле. Они сняли с него часть кожи и сделали подошвы для обуви. В это время наибом в Ункратле был Хаджияв[3], сын Газиява из с. Карата. До него дошла весть, что сильдинцы на территории Тифлисской губернии зарезали чужого буйвола, привезли с собой его мясо и кожу. Наиб Хаджияв, предположив, что буйвол был похищен, вызвал к себе шестерых сильдинцев и наложил на них огромный штраф по 25 рублей серебром. На эту сумму каждый мог приобрести по две лошади. Также Хаджияв посадил их в Ботлихскую окружную тюрьму на несколько месяцев, откуда их перевели в Хунзахскую крепость, где узники провели еще полгода. Когда сильдинцев отпустили, по дороге домой все шестеро умерли. Среди них были Кура-Мухаммад, дядя одного из знаменосцев в войске Шамиля Деньга-Мухаммада, и Джамалуддин, двоюродный брат бывшего ункратлинского наиба Сагит-Мухаммада. Деньга-Мухаммад и Сагит-Мухаммад собрали родственников погибших и заявили, что в смерти сильдинцев виновен наиб Хаджияв из Карата, и его необходимо убить, иначе их всех будут стыдить. Деньга-Мухаммад привел к клятве 12 сильдинцев, что непременно убьют Хаджиява, а если нет, то разведутся с женами. Намерение было решено держать в тайне .

Эти события зафиксированы в дагестанской авароязычной исторической хронике, записанной арабской графикой, которая опубликована в переводе на русский язык под названием «Ункратлинское восстание 1871 года против российской администрации» . По другой версии, отраженной в русских официальных источниках, занимавший должность наиба в Ункратле капитан Хаджияв еще в 1863 г. при «случившемся во вверенном ему наибстве возмущении, поймал» одного из предводителей «шайки» уроженца с. Сильди, который потом умер в тюрьме. Его сыновья считали Хаджиява своим кровником[4] … Л. 3). Впоследствии наиб Хаджияв был убит, и это событие стало важной вехой в Ункратлинском восстании 1871 г. Своим врагом его считали не только кровники, но и целые общины, воспылавшие ненавистью к Хаджияву. Причин для этого было много. В вышеупомянутом местном письменном источнике указывается, что наиб, будучи богатым скотовладельцем, перевел свой скот на сильдинскую гору Игадах, построил там помещение для пастухов и не допускал туда жителей селения. Также Хаджияв построил на их землях хутор Беда-рохо, куда он стал сгонять на работу под различными предлогами молодых сильдинцев. Рядом, на территории метрадинской общины в местности Талих Хечеб Бакда наиб установил аналогичные порядки. Свои причины для недовольства имела и хушетская община . Известно, что в поздний период имамата Шамиля и по установлению имперской власти в Дагестане многие наибы вели себя как «волки в стаде», что вызывало справедливое возмущение горцев, особенно, когда это касалось болезненного земельного вопроса. Ункратлинцы жаловались начальству на действия своего наиба, но не находили поддержки со стороны начальника Западно-Дагестанского отдела[5] генерал-майора Н.З. Чавчавадзе. К тому же наиб был ставленником и другом начальника отдела. Об этом говорит хотя бы тот факт, что после убийства Хаджиява Н.З. Чавчавадзе стал опекуном его сына. Возможно, мы имеем дело с целенаправленной политикой генерал-майора, который посредством притеснений ункратлинцев искусственно вызывал возмущение горцев. Опытный военный чиновник, видимо, понимал, что успешное подавление вооруженного восстания – наилучший способ отличиться, получить чины, награды и продвинуться по службе. В подтверждение этого можно привести некоторые косвенные данные, отмеченные в источниках.

В исторической хронике «Ункратлинское восстание 1871 года против российской администрации» несколько раз акцентируется внимание на враждебности Н.З. Чавчавадзе по отношению к горцам Дагестана. Указывается, что он напросился на службу в Дагестан, по причине того, что у него было «тяжело на душе от того, что случилось с его народом в Закавказье (кахетинцами-грузинами – авт.),… что много представителей его народа погибло в водах Алазани из-за действий Шамиля[6], и еще, что сильдинцы перебили на горе Игадах отряд тушинцев-(грузин)… в 300 человек». В источнике также отмечается, что Хаджияв при аресте шестерых сильдинцев действовал по указанию Н.З. Чавчавадзе, что они погибли из-за отравления ядом по его наущению. При описании последнего факта в источнике имеется ссылка на ботлихского сельского старшину, которому сам Чавчавадзе сказал, что «они не дойдут до дома» . Возможно, что это соответствует действительности, т.к. обращает на себя внимание факт, что в нескольких довольно подробных рапортах царских военных чиновников об Ункратлинском восстании ничего не сказано о смерти шести сильдинцев. В качестве мотива вражды к Хаджияву, что никак нельзя было упустить при всеобъемлющем описании событий в Ункратле, приводится эпизод, имевший место в 1863 г., описанный выше. Следует также иметь ввиду, что восстание началось через месяц после пребывания императора Александра II и наследника российского престола в Дагестане.

Нельзя сказать, что ункратлинскими повстанцами двигали лишь личностные мотивы или фактор неприязни к Хаджияву, как это указывается в источнике. Скорее, это комплекс причин, в том числе сыграл свою роль и экономический фактор. Советский исследователь А.И. Иванов пришел к выводу, что «непосредственным поводом [к восстанию] послужила непомерная тяжесть податных обложений» (Иванов А.И., 1941. С. 184). Современник событий, один из известных дагестанских ученых-богословов писал: «Царскими войсками было приказано ункратлинскому наибу Хаджияву из Карата собрать с каждого двора по одному рублю налога, причем, рубль составлял тогда значительный капитал, и платить его не всякое хозяйство было в силах, почему у ункратлинцев, не привыкших платить налог, возникло недовольство на власть и скрытый ропот. У них возникла мысль не подчиниться царю, не платить ему налог, разрушить с ним мир и восстановить у себя шариат» (Выписки из книг Гасана-эфенди Алкадарского… Л. 39). Фраза «не привыкших платить налог» наталкивает на мысль о ментально-психологических причинах восстания в Ункратле. На это обращали внимание и российские военные и чиновники в своих отчетах и рапортах по случаю событий 1871 г. (Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве… Л. 1). Если первый автор отмечает, что возмущение было вызвано введением налогообложения не соответствующего шариату и горским адатам, то вторые акцентируют внимание на «дикости», «разбойничьем нраве» и свободолюбии ункратлинцев. В конечном итоге приезд помощника наиба для сбора подымного налога и последующее убийство наиба по мотивам кровной мести стали начальными вехами восстания.

Восстание

Еще по окончании военных действий на Восточном Кавказе горцам Дагестана было обещано не преследовать мусульман – участников войны, не ограничивать действие шариата, не брать горцев в армию, не взимать налоги. По этому поводу в дагестанских мечетях зачитывалась прокламация А.И. Барятинского. Обещание выполнялось, однако, по прошествии времени, в связи с относительным умиротворением края, и, имея в виду постепенное вовлечение региона в общероссийскую политическую и экономическую систему, с 1866 г. в той части Дагестана, которая была в составе Имамата была введена подымная подать. Размер ее был незначительным и равнялся одному рублю (См.: Мусаев М.А., 2005. С. 31–36), но сам факт его взимания вызывал возмущение. В начале октября 1871 г. наиб Хаджияв отправил своего помощника прапорщика Исал Дибира в с. Хушет для сбора подымной подати. Хушетцы заявили ему, что не намерены платить. Они надеялись, что и другие общества последуют их примеру. Для того, чтобы сильнее воздействовать на соседей и российскую администрацию, «они придали возмущению религиозно-политическое значение, надели чалмы и провозгласили войну за веру» (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 4). Имамом был избран хушетец Бецав Мухаммад[7] (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 21). В связи с этим нельзя исключать, что восставшими двигало исключительно желание установить шариатское правление и жить в исламском государстве, освободившись от власти России. Как это многократно бывало в истории Дагестана, единственной альтернативой не устраивающих население порядков виделось установление шариата.

Исал Дибир увещевал жителей с. Хушет, но не добился своего и отправился в с. Гаквари – местопребывание наиба. После того, как он сообщил о случившемся Хаджияву, 18 октября[8] они оба с шестью нукерами отправились в с. Нижнее Хваршини, намереваясь оттуда на следующий день выехать в с. Хушет. Узнав о приезде представителей царской администрации, хушетцы сами направились в Нижнее Хваршини. Хаджияв, проинформированный об этом, собрал нижне-хваршининцев и выехал им навстречу. Когда обе партии установили визуальный контакт, Хаджияв выслал Исал Дибира, чтобы попробовать уговорить хушетцев разойтись, одновременно он отправил посыльного в с. Ботлих с донесением в адрес командования Западно-Дагестанским отделом с информацией о происходящих событиях и просьбой о помощи. Дипломатия Исал Дибира не возымела действия, хушетцы не отказались от своих намерений. Чувствуя угрозу, Хаджияв приказал сильдинцам явиться вооруженными для помощи. Сам же он вместе с наспех сформированным отрядом вернулся в Нижнее Хваршини, решив остаться там до прибытия подкреплений. Между тем число мятежников увеличилось, к хушетцам присоединились жители с. Верхнее Хваршини. На следующий день они вместе двинулись в с. Нижнее Хваршини. Жители последнего не только не стали защищать Худжиява, но и сами присоединились к восставшим. Чуть позже к ним прибыла группа сильдинцев, во главе которых стоял Деньга-Мухаммад (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 6; Ункратлинское восстание 1871 года… С. 41). По его указанию был окружен дом, в котором остановились наиб Хаджияв и его спутники – Исал Дибир со своим сыном и шесть нукеров[9] (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 6). Факт окружения обнаружился на рассвете 20 октября, наиб со спутниками забаррикадировались в доме. Со стороны повстанцев последовало предложение о выдаче Хаджиява, на что был получен отрицательный ответ от сопровождающих его лиц, также, как, и на просьбу наиба, предложившего своим спутникам выйти, оставив его одного (Ункратлинское восстание 1871 года… С. 41–42). О том, что Хаджияву сохранят жизнь, не могло быть и речи, поскольку сильдинцы были движимы мотивом кровной мести.

Нукеры просили разрешения стрелять, но наиб отказался отдавать приказ, обосновывая это расчетом на то, что «хаджии и кадии уговорят заговорщиков» . Деньга-Мухаммад просунул дуло пистолета в замочную скважину, прицелился через предварительно сделанную в двери дырочку и нажал на курок. Пуля попала в большой палец руки Хаджиява. Вслед за этим повстанцы подожгли дом. Когда пламя усилилось, окруженные стали выскакивать наружу. Хаджияву удалось выбраться через окно и пробраться в один из соседних сараев, где он, во многом благодаря случаю, столкнулся с «юношей, а скорее даже мальчиком сильдинцем Шарипом, сыном Хадиса»[10], который убил наиба выстрелом в грудь . Сын Исал Дибира был ранен, нукеры не пострадали . То обстоятельство, что Хаджияв смог выбраться через окно и практически случайно столкнулся с одним из мстителей, возможно, свидетельствует о том, что окружили наиба и пытались его убить одни только сильдинцы, ранее поклявшиеся отомстить наибу. То, что нукеры и Исал Дибир не пострадали, показывает, что они не являлись объектами преследования заговорщиков[11].

Повстанцы с целью распространения восстания и привлечения сил, в количестве до 400 человек направились вниз по р. Андийское Койсу в сс. Метрада, Эчеда, Сильди. Часть их отправилась в обратную сторону в с. Цихалах с тем же намерением. Не желающих присоединиться к ним принуждали силой, забирая заложников (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 9). Восстание развивалось по традиционной схеме – формирование войска, установление шариата, выборы имама, стремление распространить выступление на как можно большую территорию, привлечь на свою сторону как можно больше общин и воинов. От традиционного алгоритма дагестанских восстаний ункратлинское отличалось только отсутствием воззвания к мусульманам о поддержке и совместном выступлении, а также игнорированием роли авторитетных в обществе лиц, которых традиционно пытались привлечь на свою сторону. Хотя эти обстоятельства могут быть обусловлены отсутствием у нас сведений (Ср.: Мусаев М.А., 2011. С. 142–143).

Когда сообщение Хаджиява дошло до начальства Округа, было приказано собрать всю постоянную милицию Западно-Дагестанского отдела и приступить к формированию временной милиции. Распоряжения отдавал подполковник, помощник начальника Отдела И. Д. Орбелиани, поскольку начальник Н.З. Чавчавадзе находился в отъезде. В распоряжении Орбелиани было также две роты Самурского пехотного полка, квартировавшиеся в Ботлихском укреплении. Дополнительно он затребовал три роты из Хунзахского укрепления. Обо всех событиях и принятых мерах было сообщено в столицу Дагестанской области Темир-Хан-Шуру. Начальник области Л. И. Меликов также отсутствовал, его замещал генерал-майор Э. Ф. Берхман (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 11). По приказанию помощника начальника Западного Дагестана старший адъютант Управления ротмистр Максуд Алиханов с 250 бойцами постоянной милиции и преданных российской власти людей двинулся вверх по течению Андийского Койсу. Целью действий отряда были разведка и преграждение повстанцам пути в наибства, расположенные ниже по течению реки. Тиндальский наиб майор Махмуд выдвинулся со своими людьми для защиты Хваршинского моста и других переправ. Каратинский, Гумбетовский, Технуцальский и Андийский наибы с их милицией должны были защищать доступ в с. Гаквари. С ними же выдвинулись две роты Самурского пехотного полка (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 14).

Из Темир-Хан-Шуры в адрес начальства Аварского округа и Средне-Дагестанского отдела поступило распоряжение о сборе постоянной милиции, формировании временной милиции и направлении их в Андийский округ. Командир Дагестанского конно-иррегулярного полка с тремя сотнями и горной артиллерией 21-й бригады должен был быть готов по первому требованию выступить для борьбы с восставшими ункратлинцами. Когда 22 октября сведения о восстании в Ункратле дошли до Л. И. Меликова, он приказал Э. Ф. Берхману незамедлительно отправить два батальона пехоты Апшеронского полка со взводом горных орудий в с. Ботлих – административный центр Андийского округа и Западно-Дагестанского отдела (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 15). Тем временем, 22 октября ункратлинцы отправились в с. Саситль. Узнав об этом, туда же выдвинулись силы технуцальского и каратинского наибов. Но повстанцы успели окружить дом Исал Дибира, который после убийства наиба Хаджиява вернулся в свое родовое селение. Он забаррикадировался в одном из домов вместе со своими сыновьями, саситлинским сельским старшиной, родственниками и семью нукерами. В завязавшейся перестрелке двое повстанцев были убиты, шестеро ранены. Исал Дибир, 2 нукера и 2 саситлинца из его родственников получили ранения. Не достигнув успеха, повстанцы ушли. Одна часть их направилась в с. Кеди, откуда они намеревались направиться в с. Гаквари. Другая часть двинулась вниз по саситлинской речке к Андийскому Койсу (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 17). Двигавшийся навстречу ротмистр М. Алиханов с отрядом из 250 милиционеров, «опасаясь вредных последствий в случае малейшей неудачи, отступил вниз по Койсу к цумадинским хуторам, чем, в случае движений партий против него», оставил повстанцев между собой и силами тиндальского наиба, находившимися у Хваршинского моста (Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве… Л. 5). Когда ночью 22-го октября повстанцы заняли с. Цумада, Алиханов был вынужден двинуть свои силы еще ниже по Койсу вплоть до Гакваринского ущелья. Ротмистр опасался, что неудачное боестолкновение поднимет моральных дух противника и увеличит их численность за счет присоединившихся на волне военного успеха (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 18).

Утром 23 октября он получил известие, что «мятежники соединились и хотят напасть на него». Он остановился и выбрал надежную позицию. Об этом дал знать штабс-капитану А. Асееву, который в это время находился ниже по реке Андийское Койсу вместе с двумя ротами Самурского полка (Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве… Л. 5). А. Асеев прибыл на помощь М. Алиханову к полудню. Вечером показались восставшие ункратлинцы с пятью значками.[12] Уже начинало темнеть, когда они вышли на поляну перед позициями ротмистра М. Алиханова. Тиндальская милиция располагалась на противоположной стороне реки, находясь во фланге ункратлинцев. При дальнейшем движении повстанцев на позиции, занятые силами М. Алиханова, тиндальские милиционеры открыли по повстанцам огонь. Имея в виду, что ункратлинцы могут отступить только в горы, М. Алиханов повел на них милицию и пехотинцев Самурского полка. Повстанцы «не смогли выдержать огня игольчатых ружей[13] и, не успев перезарядить второго заряда, обратились в бегство». Им приходилось отступать в гору, поскольку с другой стороны реки были тиндальцы. Преследование продолжалось, пока они не были рассеяны по горам. «В этом деле, обнаружившем энергию, находчивость и распорядительность ротмистра Алиханова, принимали участие наибы андийский, техницальский и каратинский». В результате боя ранения получили Асеев и два милиционера. Один из милиционеров при преследовании сорвался со скалы и утонул в Койсу. Сведения о потерях среди повстанцев получить не удалось (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 19), «но урон должен был быть значительным» (Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве… Л. 6).

В Ботлих 24 октября прибыл Н. З. Чавчавадзе, вызванный из отпуска. Он приказал дидойскому наибу поручику Джабо двинуться к границе с ункратлинцами в с. Сагада и при первой возможности занять с. Метрада. Тушинам было «предложено поспешить занять свою границу»[14] (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 15). После того, как в Ботлих из Хунзаха прибыли три роты 15-го линейного батальона для усиления обороны Инхелинского мостового укрепления, в помощь царским силам были высланы дополнительные две роты Самурского полка. Также были сделаны необходимые распоряжения по обеспечению милиции продовольствием и боеприпасами (Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве… Л. 6). Затем Н. З. Чавчавадзе выступил в Чамалальское ущелье. Оставив в с. Агвали две сотни милиции и две роты пехотинцев, он отправил в с. Саситль технуцальского, хунзахского, койсубулинского и батлухского наибов с их силами, а сам с другими наибами направился в с. Цумада. Жители обоих селений не оказали сопротивления. Здесь была получена информация, что ункратлинцы ушли в с. Сильди и готовятся к обороне (Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве… Л. 6–7). Таким образом, повстанцам не удалось распространить восстание на сопредельные территории, а сами они были блокированы в пределах исторического Ункратля.

26 октября всю милицию, прибывшую из Среднего и Западного Дагестана, Н. З. Чавчавадзе собрал в с. Саситль. Оказалось, что прибыло 7000 человек. Из них он сформировал 54 сотни, оставшихся по причине плохого вооружения он отправил по домам. В тот же день две сотни технуцальской милиции были направлены на соединение с силами наиба Джабо, еще 48 сотен выступили в направлении с. Эчеда, где по пути они отремонтировали испорченную повстанцами дорогу. На следующий день, оставив пять сотен каратинской милиции в арьергарде, 43 сотни, разделенные на три колонны, двинулись далее. Первая получила задание спуститься через перевал к с. Сильди; другая, сделав обход, подойти к Сильди с южной стороны; оставшиеся три сотни были направлены в сторону с. Чадири (Чадыри), где, оставив одну сотню, должны были двигаться на с. Сильди с северной стороны, через с. Кеди. Милицейские формирования прибыли к месту назначения 28 октября и начали занимать хутора, где содержался скот и находились запасы зерна сильдинцев, с целью лишить их продовольствия. Вскоре с. Сильди было занято без боя, операцией командовал ротмистр М. Алиханов (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 21). Как оказалось, повстанцы из жителей сс. Хушет, Верхнее и Нижнее Хваршини, Метрада, Цихалах, готовившиеся обороняться в с. Сильди, покинули его, поскольку надвигавшиеся силы, многократно их превосходили. Главные зачинщики восстания – сильдинцы после того, как милицейские сотни начали занимать сильдинские хутора, успели покинуть свое селение и вместе со своими семействами, прихватив свой скот, направились в сторону с. Метрада. Милиция начала преследование, при этом удалось захватить часть их семейств и отбить у них скот. Наиб Джабо к двум часам дня занял с. Метрада, лежавший в тылу отступающих повстанцев (Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве… Л. 10).

Когда преследуемые поднимались на метрадинскую гору, часть их с двумя значками заняла надежную позицию в сосновой роще и открыла огонь, чтобы удержать милицию и дать возможность остальным ункратлинцам уйти со скотом и барантой. Но «смелое движение милиции» заставило их отступить к остальным. Тяжело был ранен один из милиционеров. У одного из метрадинских хуторов они возобновили свою попытку. Но увидев, что Метрада занята наибом Джабо, долго не сопротивлялись и бросили позиции. В этом месте царским силам удалось отбить до 800 баранов и более 100 голов скота. Повстанцы по западному склону горы направились в с. Нижнее Хваршини. В половине девятого вечера милиция заняла этот населенный пункт, преследование было приостановлено из-за темноты. С рассветом 29 октября милиция отправилась в Верхнее Хваршини, откуда вышла депутация с изъявлением покорности. В 12 часов, после отдыха, правительственные силы направилась в сторону с. Хушет и остановилась на ночлег в с. Цихалах. Утром 30 числа к отряду прибыл Н. З. Чавчавадзе. Узнав о намерении хушетцев оказать сопротивление, милиция была направлена на Хушет несколькими колоннами с разных сторон, в том числе, выдвинулись те сотни, которые стояли у с. Чадири, таким образом сжимая кольцо блокады и не давая возможности повстанцам уйти в Тушетию. В 11 часов утра 30 октября милиция начала штурм с. Хушет. Жители селения сдались, провозглашенный имамом хушетец Бецав Мухаммад был схвачен, взяты 4 значка (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 19).

30 октября, когда милицией было занято последнее селение, жители которого участвовали в восстании, не стало последним днем боевых действий. Еще накануне из Хушета бежали повстанцы вместе со своими семьями, среди них были виновные в убийстве наиба Хаджиява Деньга-Мухаммад, Сагит-Мухаммад и еще 8 сильдинцев. Сильдинцы направились в сторону Тушетии, рассчитывая на помощь своих кунаков. Для их поимки были отправлены силы Хунзахского, Койсубулинского, Батлухского и Цатанихского наибов. 31 октября милиционеры недалеко от тушинского с. Шенако[15] (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 19) обнаружили лошадей, скот и до 500 баранов. В самом же селении находилось 200 тушин, предупрежденных Н.З. Чавчавадзе о необходимости не пропускать ункратлинцев на свою территорию. Они выставили караульных и ожидали повстанцев. После того, как ункратлинцы были обнаружены, навстречу им были высланы их же кунаки из числа тушин. Они их завели в засаду, где 8 сильдинцев были убиты, а остальные взяты в плен. Тушины отрезали убитым головы и 1 ноября привезли их к Н.З. Чавчавадзе, за что получили вознаграждение по 10 рублей. Семейства повстанцев также были доставлены к начальнику Западного Дагестана, причем всю дорогу пленники вынуждены были идти с привязанными к их рукам головами убитых родственников (Ункратлинское восстание 1871 года… С. 46-48; Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 19).

Остальные бежавшие ункратлинцы скрылись на неприступной скале на берегу реки в 5-ти верстах от Хушета. Штурмовать их позиции запершихся было сложно, поэтому Н. З. Чавчавадзе оставил временного Ункратль-Чамаляльского наиба Инквачилав-Дибира и под его началом 2 сотни постоянной милиции, 2 сотни временной милиции Западного Дагестана, 3 сотни чамалальцев и одну сотню добровольцев с целью блокировки ункратлинцев. Там же на одну неделю оставили Хунзахского, Андийского и Койсубулинского наибов со своими людьми. Окружив гору и создав завал на выходе из теснины, они ждали сдачи повстанцев (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 41). Основываясь на опросе людей, командование предполагало, что на скале находилось 25 семейств. Впоследствии выяснилось, что людей там больше – до 146 человек. На самом же деле их было 186 человек – 81 мужчина и 105 женщин.

Прождав сдачи 9 дней, 10 ноября милиция начала осаду. В перестрелке при штурме был убит один всадник постоянной милиции, ранен один милиционер постоянной милиции и еще семь человек. В этот день сдались 60 мужчин и 73 женщины. Л. И. Меликов в своем рапорте Наместнику писал: «На скале чуть выше осталось не сдавшихся еще 13 человек. У них нет пищи, воды, и это дает основание считать, что их сопротивление будет непродолжительным» (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 20). 14-го ноября две сотни постоянной и шесть сотен временной милиции начали новое наступление. Когда удалось подойти к позиции запершихся на расстоянии 50-ти шагов, то их положение стало безысходным. На скале оказалось не 13 человек, а больше. Сдались 15 мужчин и 32 женщины. «Шесть молодых людей, только один из которых семейный, бежали. В погоню за ними было послано 60 отборных милиционеров». В этот день один милиционер был ранен. На следующий день отряд был распущен (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 42). Потери царских сил за время подавления восстания с 19 октября по 14 ноября составили 4 человека убитыми (1 офицер (наиб Хаджияв), 3 милиционера) и 25 человек ранеными (2 офицера и 23 милиционера)[16].

После восстания

После того, как 30 октября был занят Хушет, а глава восстания был захвачен, начался процесс наказания жителей Ункратля. Селения Сильди, Метрада, Верхнее и Нижнее Хваршини, Цихалах и Хушет были сожжены[17]. Все жители селений были объявлены пленными и согнаны в с. Ботлих. Скот жителей резали и употребляли в пищу, «особенно же сильные насилия применялись ими по отношению к сильдинцам». Оставшийся скот был уведен «в качестве добычи жителями Андийского округа, которые участвовали в походе на Ункратль» (Ункратлинское восстание 1871 года… С. 43–45). «Насилия отряда над несчастным ункратлинским населением были настолько жестоки, что даже их враги сожалели бы. Женщины бросались в реку, обвязав глаза своими платками и захватив своих детей, … дети рассеялись и умирали, находясь без помощи, у беременных были выкидыши…. С женщин и детей снимали золотые и серебряные украшения…. Инициаторами всех этих действий были так называемые мусульмане» (Выписки из книг Гасана-эфенди Алкадарского… Л. 40). Начальник Дагестанской области Л.И. Меликов в своем рапорте на имя Кавказского наместника писал: «Возмущенные жители Западного Дагестана, в негодовании на ункратлинцев, которые в третий раз кладут пятно на преданность их государю императору, единодушно просили ген.-майора Чавчавадзе о выселении жителей возмутившихся деревень в Россию. Независимо от такого заявления жителей Андийского и Аварского округов, Чавчавадзе по моему указанию начал принятие мер по выселению. Жители селений Хушет, обоих Хваршини, Метрада и Сильди 1-го ноября в числе 1321-й души конвоем под начальством гумбетовского наиба полковника Али-Хана направились в Темир-Хан-Шуру. Куда должны прибыть 12-го ноября» (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 44).

Как поступили с теми, кто был пленен на хушетской скале 10 и 14 ноября неизвестно. Также неизвестна судьба шести беглецов с этой скалы. Семейства тех сильдинцев, которые были убиты в с. Шенако, предполагалось выслать вместе с остальными ункратлинцами. «Члены ботлихской общины и многие другие люди», испытывая чувство глубокой жалости к ним, попросили Н. З. Чавчавадзе не ссылать их. Эти женщины были поселены в с. Гаквари, где прожили 5 или 6 лет, затем вернулись к себе в с. Сильди (Ункратлинское восстание 1871 года… С. 48). Сто пятнадцать человек, возможно, из числа тех 1321, отправленных под конвоем в столицу Области, а возможно, дополнительно к этому числу, были сосланы «в Западную Сибирь на всегдашнее там поселение». В их числе было 46 хушетцев, 9 верхне-хваршининцев, 7 нижне-хваршиницев, 2 метрадинца, 49 сильдинцев, один из «с. Акида» (кединец или ангидинец), а также один мехельтинец. Все они были мужского пола (Переписка о выселении из Дагестанской области… Л. 62–66). Остальные захваченные ункратлинцы были поселены в Ставропольской губернии. Т.е. за участие в восстании было сослано до 1500 человек всех возрастов и обоего пола (Иванов А.И., 1941. С. 185).

По данным на 1866 г. в Ункратль-Чамаляльском наибстве было 1409 домов, где проживало 2675 мужчин и 2557 женщин (Статистические сведения о кавказских горцах… С. 12). По данным на 1873-74 гг. в этом же наибстве было 1383 дома, где жили 2538 мужчин и 2745 женщин (Статистические сведения о населенных местах… С. 12-13, 24-25). Причем, это единственное из наибств Андийского округа, где количество населения за этот период уменьшилось. Для сравнения в Андийском округе количество мужчин за это время увеличилось с 17531 до 20247 человек, а женщин с 18250 до 21221 человека. Ункратлинские селения Хушет, Нижнее Хваршини, Верхнее Хваршини и Метрада через два года после восстания вовсе не фиксируются. В селении Гакко отмечено живущими 474 человека в 104 домах, в Сильди 348 в 95, в Цихалахе – 89 в 24, Саситле – 234 в 54, в Кеди – 308 в 105 (Статистические сведения о населенных местах… С. 12–13, 24–25). После выселения жителей пяти селений ункратлинского общества в Ставропольскую губернию, часть из них, преимущественно женщин, детей и стариков, примерно 300 человек, возвратили по распоряжению царской администрации обратно в Андийский округ. Они не имели права селиться на прежнем месте и были вынуждены, переходя из одного села в другое, просить милостыню. Вследствие этого многие общества Ункратль-Чамалинского наибства обратились с просьбой разрешить им вернуться на прежнее местожительство. В 1875 г. вернувшиеся из ссылки ункратлинцы получили возможность пользоваться своими пахотными полями за половинный оброк без права возводить там хозяйственные постройки (Гусейнов М., 2006. С. 39).

Когда точно сосланные в Ставропольскую губернию ункратлинцы смогли вернуться, неизвестно. Возможно, они как и другие дагестанцы, сосланные за участие в восстаниях, были возвращены на родину благодаря манифесту императора Александра III, даровавшего свободу ссыльным по случаю своего восшествия на престол 15 мая 1883 г. Пункт 7 статьи 462 манифеста был посвящен кавказским ссыльным: «Горцам, высланным разновременно, по распоряжению административной власти, за участие в происходивших на Кавказе беспорядках даруем полное и совершенное прощение» (Манифест о милостях… С. 234, 242–243). По статистическим данным за 1886 год в с. Гакко значилось 111 домов; Сильди – 122; Саситли – 79; Кеди 126 – домов; вновь фиксируются населенные пункты Метрада с 51 домом; Нижнее Хваршини – 71; Верхнее Хваршини – 32; Хушет – 97 (Посемейные списки населения Дагестанской области 1886 г. Д. 107, 108, 110, 111, 115, 117), что свидетельствует о том, что к этому времени выжившие ункратлинцы вернулись домой.

При подавлении восстания особо отличились: «генерал-майор Н. Чавчавадзе; ротмистр М. Алиханов; майор Махмуд; прапорщики Талхат и Исал-Дибир». В числе заслуживающих особых наград также отметили подполковника И. Орбелиани, полковника Али-Хана, подполковника Али-Клыча, поручика Джабо, подпоручиков Доногоно-Мухаму, Иквачилав-Дибира, Исмаила, прапорщика Гирея и юнкера Тауша (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 52, 54). Кроме них к различным наградам были представлены более 300 дагестанцев (ЦГАРД. Ф. 126. Л. 415–428); Далгат (Талхат) Загалав и прапорщик Исал Дибир получили по 100 десятин земли (Магомедов Р.М. 1940. С. 11).

Анализируя действия по подавлению Ункратлинского восстания, следует отметить ряд целенаправленных действий царской администрации: 1. Стремились локализовать восстание с помощью расквартированных в регионе царских войск, верных им наибов с их милицейскими формированиями; 2. Старались не вступать в бой с повстанцами, если существовала малейшая вероятность поражения. Это могло придать дополнительный импульс восстанию; 3. Для подавления восстания стягивались регулярные войска с артиллерией, а также как можно более значительное число милицейских формирований, состоящих из мусульман, создавая многократное превосходство в силах и вооружении. Это должно было оказать морально-психологическое влияние на повстанцев; 4. Для подавления восстания использовались милицейские формирования, что должно было приучить горцев служить империи и исключить потери в войсках; 5. Восстание было жестоко подавлено, дома сожжены, имущество конфисковано для пропитания царских сил и служило своеобразной платой для милиции. Последнее приводило к тому, что в их ряды часто записывались не только убежденные сторонники российской власти, облагодетельствованных ею наибов и их клиентов, но и разные асоциальные элементы, движимые наживой. Сожжение селений, захват имущества и скота, арест жителей и их конвоирование должно было осуществляться милицией, желательно, из этого же округа. Это создавало вражду и могло предотвратить взаимодействие соседей в будущем; 6. Повстанцы жестоко наказывались. Наиболее виновные ссылались в Сибирь навсегда, а остальные во внутренние губернии под надзор полиции вместе с их семьями. Использовался принцип круговой поруки. Жестокость наказания должна была предотвратить возможные последующие восстания; 7. Принимавшие участие в подавлении восстания награждались, особо отличали наиболее влиятельных лиц из местного населения (Ср.: Мусаев М.А., 2011. С. 146).

Действия царской администрации по подавлению восстания оказали сильное впечатление на мусульман региона. Помощник начальника Терской области А.М. Смекалов после убийства в 1872 г. начальника Хасав-Юртовского округа докладывал в Тифлис: «Еще к осени прошлого года начали распространяться рассказы, представляющие ункратлинцев в таком свете, что все население невольно возбудилось сочувствием к наказанным. С наступлением весны и, особенно, после прохода выселяемых горцев через пределы Терской области, агитация усилилась, и все начало принимать более серьезный оборот. Появились слухи, что дагестанцы недовольны распоряжениями местных властей, они готовятся к восстанию…. К этому присовокупляются рассказы о введении с января будущего года общей воинской повинности, увеличении податей до 12 рублей, об обложении особым налогом домашнего скота, об обезоруживании. В этом принимает участие местное духовенство. Начальник округа полковник Петухов должен был встретиться в Акташ-Аухе с населением по поводу неверности слухов». Далее в своем докладе А.М. Смекалов предполагает, что убийцы полковника Петухова хотели, чтобы русские двинули войска на Аух, поскольку после убийства Хаджиява поступили также, и, «здесь много людей взялось бы за оружие» … Относительно наказания ункратлинцев горцы говорят: «Наиб Хаджио был убит кровниками, русские разорили деревни в 500 семейств и целое племя переселили в Сибирь» .

Библиография 

Айтберов Т.М., Дадаев Ю.У., Омаров Х.А., 2001. Восстания дагестанцев и чеченцев в послешамилевскую эпоху и имамат 1877 года. Махачкала.

Выписки из книг Гасана-эфенди Алкадарского, дневника Магомеда Тахира, переводы книги Гасана Гузунова // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф.31. Оп. 1. Д. 9.

Гусейнов М., 2006. Союз сельских обществ Ункратль в XIX – начале XX в. (историко-этнографическое исследование). М.

Иванов А.И., 1941. Национально-освободительное движение в Чечне и Дагестане в 60-е-70-е годы XIX в. // Исторические записки АН СССР. Т. XII.

Копия записи о восстании в Ункратлинском наибстве Дагестанской области // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп. 1. Д. 167.

Магомедов Р.М., 1940. Восстание горцев Дагестана в 1877 году. Махач-Кала.

Манифест о милостях, дарованных в день Священного Коронования Их Императорских Величеств // Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Третье. Том III. 1883 г. СПб., 1886.

Мусаев М.А. 2005. Мусульманское духовенство 60–70-х годов XIX века и Восстание 1877 года в Дагестане. Махачкала.

Мусаев М.А., 2011. Практика подавления локальных вооруженных выступлений на Северо-Восточном Кавказе (на примере Кайтагского восстания 1866 г.) // Вестник Военного университета. №3 (27).

Отношение ген.-адъют. кн. Орбелиани управляющему Военным Министерством ген.-адъют. Милютину, от 10-го августа 1861 года, №25 // Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (АКАК). 1882. Тифлис. Т.12.

Переписка о волнениях в Дагестане и убийстве начальника Хасав-Юртовского округа полковника Петухова // Центральный исторический архив Грузии (ЦИАГ). Ф. 416. Оп. 3. Д. 128.

Переписка о выселении из Дагестанской области во внутренние губернии России под надзор полиции и в Сибирь навсегда жителей той же области, виновных в бунте произошедшем в Дагестане в 1877 году, во время войны с Турцией (23 мая 1877 – 6 сентября 1880 г.) // ЦИАГ. Ф. 545. Оп. 1. Д. 1473.

Переписка со штабом Кавказского военного округа о действиях в Дагестане. Восстание в Ункратле Дагестанской области // ЦИАГ. Ф. 545. Оп. 1. Д. 3249.

Посемейные списки населения Дагестанской области 1886 г. // Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГАРД). Ф. 21. Оп. 5. Д. 107, 108, 110, 111, 115, 117.

Список ссыльных и военнопленных горцев (1860-1864 гг.) // ЦИАГ. Ф. 5. Д. 166.

Статистические сведения о кавказских горцах, состоящих в военно-народном управлении // Сборник сведений о Кавказских горцах. Вып. I. Тифлис, 1868. Отд. VIII.

Статистические сведения о населенных местах Западного Дагестана // Сборник сведений о Кавказских горцах. Вып. IX. Тифлис, 1876. Отд. IV.

Ункратлинское восстание 1871 года против российской администрации // Айтберов Т.М., Дадаев Ю.У., Омаров Х.А. Восстания дагестанцев и чеченцев в послешамилевскую эпоху и Имамат 1877 года (Материалы). Книга 1. Махачкала, 2001.

ЦГАРД. Ф. 126. Оп. 2. Д. 19. 510 л.

[1] Правильное название Хван-ор (авар.: Хьван-г1ор). Здесь и далее мы пользуемся официальными наименованиями географических объектов, закрепленных на картах и  документах.

[2] В официальных документах встречается написание как Ункратль-Чамаляльское, Ункратль-Чамалалское, Ункратль-Чамалинское, так и просто Ункратльское наибство.

[3] В русских официальных документах часто упоминается как Хаджио.

[4] Возможно, речь идет о вышеописанном случае смерти в госпитале сильдинца Али-Султана-Сагит-оглы.

[5] В состав данного отдела входили Андийский (центр Ботлих) и Аварский округа (центр Хунзах) Дагестанской области.

[6] Речь идет о походе войск Имамата 1854 г. в Кахетию.

[7] В источниках и литературе встречается различное написание имени: Бецулил Магома, Бецумил Магома, Магома-Бецунил-вас.

[8] Здесь и далее все даты приводятся по юлианскому календарю, действовавшему в Российской империи во время описываемых событий. По григорианскому календарю соответствует 30 октября.

[9] По другим данным в доме находились Хаджияв, два его нукера и писарь Исал Дибир из с. Саситль (Ункратлинское восстание 1871 года… С.41).

[10] «Шариф-Хадисил вас» значится в списке ункратлинцев, сосланных навсегда в губернии Западной Сибири (Переписка о выселении из Дагестанской области… Л. 62). Следует отметить высокую степень подтверждаемости исторических сведений дагестанского авароязычного исторического сочинения. Самое значительное расхождение между информацией, зафиксированной в данной хронике и данными из русских официальных источников это количество царских сил собранных для подавления восстания. По официальным источникам это примерно 10 тыс. человек – 7000 милиционеров, более 2000 солдат (пехоты и артиллерии. Например, два батальона Апшеронского полка состояли из 1100 человек), по дагестанскому источнику это более 15000 человек (Переписка со штабом Кавказского военного округа… Л. 39; Ункратлинское восстание 1871 года… С. 43).

[11] Существует и другая версия гибели Хаджиява. В соответствии с ней, когда Хаджияв прибыл в Ункратль, к нему явились представители джамаата, чтобы разузнать о цели его приезда. «Хаджияв обратился с ними настолько грубо, что делегатам народа было тяжело слушать его выражения, и народ не вытерпел его хамского отношения к себе и вздумал убить его. Почувствовав это намерение, он удалился в другую комнату». Тогда и был сделан выстрел по нему (Выписки из книг Гасана-эфенди Алкадарского… Л. 39).

[12] Т.е. с пятью флагами, каждый из которых принадлежал отдельной общине (как это было принято в Дагестане в доимаматский период).

[13] Игольчатое ружьё – первый тип казнозарядного нарезного ружья (винтовки). Для стрельбы использовался патрон с бумажной гильзой. При спуске курка игла затвора прокалывала дно гильзы и воспламеняла ударный состав капсюля, находившийся на донце пули. Пуля легко входила в нарезы, бумажная гильза сгорала вместе с пороховыми газами, а её остатки выбрасывались через ствол. Отличалась от гладквоствольных дульнозарядных ружей, использовавшихся горцами, большей дальностью, точностью и скоростью стрельбы. Использовались российской армией в течение 60-х гг. XIX в. и были заменены винтовками системы Бердана.

[14] Последнее распоряжение было отдано 27-го октября.

[15] В некоторых русских источниках (рапортах, отчетах) указано наименование «Аш-юрт» или «Аги-Юрт».

[16] С 19 октября по 3 ноября были убиты один офицер и два милиционера, ранены два офицера и 14 милиционеров. 10 ноября в перестрелке был убит один всадник постоянной милиции, ранены один милиционер постоянной и 7 человек из временной милиции. 14 ноября ранен один милиционер.

Воостание продолжалось с 18 (30) октября по 14 (26) ноября 1871 г.

[17] За исключением «14 домов в с. Сильды, принадлежащих прапорщику Ахмед-Хану, его брату, родственникам и сельскому старшине, которые в самом начале мятежа заперлись с семействами в с.Гакко, остались верными и возможными действиями содействовали нам» (ЦИАГ. Ф.545. Д.3249. Л. 33); по сведениям местного источника, «не считая Ахмадхана и пятнадцати домов из числа его родственников, все остальные сильдинцы были изгнаны из своего селения» (Ункратлинское…. С. 44).