[опубликовано 24 Декабря 2008]

Нурмагомедов Магомед

В 1990 году я посетил мемориал "Хатынь" - музейный ком-плекс на месте бывшего белорусского села Ха¬тынь. Мое сердце обпивалось кровью. Судьба моего родного села Гиничутля была так похожа на судьбу и Хатыни, и Сонгми, и хотя вскользь об этом писа¬лось в газетах, она, по сути, все еще остается тайной. Но прежде - небольшая справка.

По данным переписи населения, произведенной в 1886 году, в Гиничутле было 105 хозяйств, проживало 409 человек, в том числе 205 женщин. Имелась 4281 десятина покосной и па¬хотной земли, несколько десятков ты¬сяч голов овец и коз, около тысячи голов крупного рогатого скота.

Славилось село зажиточностью, ре¬лигиозностью и тягой жи-телей к нау¬кам. Здесь насчитывалось более 25 алимов и кадиев, известных во всем Аварском округе, да несколько высо¬копоставленных и должностных лиц, в том числе 19 совершив-ших хадж. Сре¬ди них одна женщина - Хандулай-хаджи. Эта го-рянка совершила зиярат (по¬сещение) могилы своего мужа, похо¬роненного в Мекке, и совершила заод¬но и хадж. Знаменитый наиб Шамиля Инквачил Дибир также был родом из Гиничутля. Когда Хаджи-Мурат (наиб Шамиля) переходил на сторону рус¬ских, вместе с ним ушли два его спод¬вижника, уроженцы Гини-чутля: Хан-Магомед и Будагилав. Разделив участь знаменитого наиба, они погибли вместе с ним в последнем и предсмертном бою возле Нухи. Среди алимов выделялись своей ученостью Хаджияв Дибир-хаджи, Кайтмаз-хаджи, Хайдарбек-хаджи, Али-дибир, Хамза-хаджи. Алидибир собственноручно переписал 750 коранов. Переписка, приобрете¬ние редких книг считалось подви-гом жизни. Кроме богословия, алимы изу¬чали арабский язык и литературу, фи¬лософию, медицину, астрономию, труды дагестан-ских ученых.

При мечети села функционировала школа второй ступени. Почти все гиничутлинские дети умели читать и писать по-арабски и на аджаме (аварском языке с арабской графикой). Та-ким образом, Гиничутль был своеобразным средоточением обра-зованности, хра¬нителем традиций национальной куль¬туры, в ча-стности, искусства по пере¬писи редких книг и рукописей. Поэто-му учиться у гиничутлинских алимов счита¬лось большой честью. В Гиничутле учи¬лись Чанка и Г. Цадаса. В дни Курбан-байрама отдельные его жители разда¬вали до ста голов мелкого скота сиро¬там, больным, старикам и вдовам.

После подавления национально-ос¬вободительного движения горцев и пленения Шамиля царская Россия по¬строила на землях Гиничутля и Хунзаха грандиозную по масштабам, отвечаю¬щую всем требованиям того времени военную крепость и арсенал. Это было самое мощное фортификационное со¬оружение, построенное царизмом когда-либо на Кавказе. В честь приезда императора Александра в покоренный Дагестан в крепости был построен двухэтажный особняк.
В конце декабря 1920 года и начале 1921 года в крепости располагались части 11-й армии, так называемая ударная группа, состоящая из стрелков 32-й дивизии, 2-й бригады московских курсантов и 14-й дивизии Красной Ар¬мии под командованием А. Тодорского. Военным комиссаром был предсе¬датель ВЧК Даге-стана Н. Самурский. В Гиничутле, как ближайшем от крепости селе, держали пост для предупрежде¬ния внезапного нападения восставших горцев под руководством имама Даге¬стана и Чечни К. Гоцинского, штаб которого находился в сел. Тануси. Отноше-ние жителей Гиничутля к противо¬борствующим сторонам - как "бе¬лым", так и "красным" - было одина¬ково мирным. Но, в силу излишней близости к крепости, они подвергались большим мате-риальным притеснениям и привлекались к различным повинно¬стям. Поэтому около десятка молодых парней несли службу в крепости в от¬ряде красных партизан М. Атаева.

Ничто не предвещало беды, но одна из холодных февраль-ских ночей 1921 года для многих гиничутлинцев оказа¬лась по-следней. Разбуженные взрыва¬ми артиллерийских снарядов, выпу¬щенных по селу из крепости, гиничутлинцы высыпали на балко-ны своих до¬мов. Здесь многих настигали пули "красных стрел-ков". Окружив село, красноармейцы начали "операцию" по ис-треблению его жителей.

"...Мне было тогда десять лет, - рассказывает очевидец этих событий Мамед Испагиев. - Мой дед Мирзал Магомед (было ему 74 года) сидел на молитвенном коврике. Мать, облоко¬тившись на колыбель, кормила грудью моего младшего брата. Вдруг на фоне неба в дверном проеме появились два силуэта, прогремело не-сколько вы¬стрелов. Тени исчезли, дед стал по очереди окликать нас и спрашивать, все ли мы живы. Мать не отвечала. Дед под-полз к колыбели, из бедра у него текла кровь. Мать была безды-ханна. Пуля насквозь пробила её грудь. Дед стал читать "Ясин", а малыш в люльке плакал. Вскоре солдаты пришли опять, выстре-лами из винтовок убили дедуш¬ку, вдобавок несколько раз ткнули деда и маму штыками..."

Два дня продолжалась резня в селе, убито было около 70 мирных жителей. В своем доме заживо был сожжен председатель сельисполкома Исмаилил Мухаммад. Живыми были брошены в Цолотлинский каньон 62-летний Баци-хатил Умарил Хасан и его 16-летний сын Мухаммад, Цира-Хаджи и Чондотли Гази. Среди убитых были и немощные старики: Царберцин Хаджи - 97 лет, Кутлав-Хаджи (Нурмухаммад) - 84 года, Абдусалам - 89 пет, Ал-масил Мухаммад-Хаджи - 74 года, Алмасил Шамхал - 69 лет, его сыновья: Басир, Умар и Нажмуддин, Хасанил Хайбула - 60 лет, слепой 52-летний Пирбудагил Хасан, Абдулмуталим - 60 лет, Би-булатил Мухаммад - 64 года, Адукил Муртазаали - 64 года, Хасан - 65 лет и другие.

Было убито около десяти женщин, в том числе 90-летняя Хандулай-Хаджи, мать четырех малышей Исайил Патимат. Сре-ди расстрелянных и зарезан¬ных были подростки: Хасанул-Басир - 13 лет, Абдукадирил Мухаммад-Сайгид -12 лет, Хайбулал Му-хаммад - 15 лет, Абдулкадирил Газияв - 16 лет, Идирисил Мама-дада, Адукил Хусейнил Мухаммад-Дибир, Гимбат Хаджи - им не было и 15 лет - и другие. Одних убивали на глазах обезумевших детей, жен, мате¬рей, других выводили к старой кладби¬щенской стене, здесь напоказ умертв¬ляли свои жертвы с помощью штыков и шашек.

По свидетельству очевидцев, жесто¬кости и цинизму карате-лей не было предела. Абдулманап Газиев пишет в своих воспо-минаниях: "Мой дядя, крас¬ный партизан Шамхалов Хайбула и дво¬юродный брат Мухаммад Абсалуддин рассказывали: когда они обратились к комиссару Н. Самурскому, что их бес¬покоит судьба родственников, Нажмуддин ответил: "В вашем селении нет безвинных... их нужно уничтожить".
Утром третьего дня, оставшимся в живых женщинам и детям мужского пола до 15 лет, было приказано поки¬нуть село, причем брать с собой ниче¬го не разрешалось. Дома были отданы на раз-грабление солдатам.

"На третий день, когда мы собрались покинуть дом, к нам пришли трое воен¬ных. Мать, предчувствуя беду, сняла чухту, об-ращаясь к пришельцам, сказа¬ла: "Гичи яш, гичи яш..." Офицер, обращаясь к брату, шашкой указал на балку веранды: достанет ли он до нее? Пробежав несколько шагов, брат под¬прыгнул и рукой задел балку... На на¬ших глазах в нескольких шагах от ворот вы-стрелом в упор был убит Хасанул-Басир, ему еще не было и 15 пет.
...Одевшись как можно теплее (день был очень холодный), мы пошли за сестрой. Сестра Субайбат была за¬мужем за Царбер-цин Кебедом, дом, которого был недалеко. На улицах мы встре-чали солдат, которые выносили из домов сушеную колбасу, кув-шины топ¬леного масла, урбеча, сушеные туши баранов и другое добро. В доме сест¬ры тоже орудовали солдаты. Были уби¬ты ее муж Кебед, тесть Хаджи, а Субайбат, босая, дрожащая от холода, в одном платье стояла на снегу во дворе, прижав к груди заверну-того в платок ребенка. Зайдя в состоятельный дом, солдаты таким путем требовали от нее "кизып" (золото) и другие ценности. Че-рез несколько недель Субайбат умерла и осталась сиротой ее 2-месячная дочь Халимат...".

Такие печальные рассказы не один раз слышал я из уст моей матери Магомаевой-Алибековой Патимат. В этой жестокой вой-не, называемой "гражданской", она потеряла трех старших брать-ев и старшую сестру.
Добивая оставшееся мужское насе¬ление села, солдаты под конвоем вы¬слали вдов и сирот до батлаичинских полей. У покоса "гьоркьоб гIурдаллъи" был зарезан юноша 16 лет. "...Остав¬ляя се-ло, его мать, желая сохранить жизнь единственному ребенку, одела его в женское одеяние. Так, пройдя два поста, добрались они до злополуч¬ного третьего поста... Офицер, кото¬рый руково-дил досмотром, видимо, заметил не девичью походку юноши. Он отвел его шагов на десять в сторо¬ну, оголил голову, одним махом шаш¬ки перерезал ему горло" - рассказы¬вала Патимат Магомаева-Алибекова.

Страшную картину увидел красный партизан Зубаир Хайбу-лаев, когда при¬шел домой. "Убив моего отца, брата Магомеда, зарезав двух наших быков, солдаты пировали, жарили мясо, ис¬пользуя в качестве топлива оконные рамы, двери и перила балко-на…" - рассказывал Зубаир.
Через неделю, после того как село было разграблено и со-жжено, жителям соседних сел начальство крепости разрешило похоронить жертвы крас¬ного террора. Хоронили кого в общей могиле, кого у кладбищенской стены, разобранной специально по этому слу¬чаю. Так мусульмане хоронят павших в боях за правое дело. Покоятся они в обнимку - старики и дети.

Обобранные, обнищавшие гиничутлинские вдовы и сироты вынуждены были бродить по дорогам Дагестана. "От голода умерли два моих брата Сааду и Абакар и сестра Сапинат, а сам я с бабушкой Нуцалай и мамой Райханат вынужден был пойти просить мило¬стыню. Мне было 12 лет", - рассказы¬вает пенсионер Абдулманап Газиев. Жители соседних сел Батлаич, Итля, Гонох, Гоцатль, Хунзах... и дальних - В. Дженгутай и В. Казанище - приютили оставшихся в живых гиничутлинцев. Вернувшись че-рез три месяца (это был срок высылки из села), гиничутпинцы нашли испохабленные улицы и обоб¬ранные дома. Даже воробьи не гнез¬дились на мертвых развалинах.

Что же побудило красных проявить такую чудовищную жес-токость по от¬ношению к беззащитным жителям Гиничутпя? По понятным причинам, что¬бы скрыть свое преступление, руково¬дители так называемой ударной груп¬пы (командир А.Тодорский, комен¬дант крепости Г.Рудинский, комиссар, председатель ВЧК Дагестана Н.Самурский), не оставили каких-либо до¬кументов. По этой причине не найти в архивах Дагестана следов этого пре¬ступления.

По рассказам адъютанта Н.Самурского Нурмухаммада Али-бекова, выри¬совывается такое развитие событий. В ту февраль-скую ночь группе людей Нажмуддина Гоцинского, пришедших со стороны Тануси, без особого шума удалось уничтожить караул красных в Гиничутле. Один из караульных спасся бегством в кре-пость. Получив известие о нападении на караульный пост, А. То-дорский приказал "стереть с лица земли село, уничтожить гнездо миро¬вой контрреволюции и его жителей". Гарнизон крепости был поднят по тре¬воге, и задолго до рассвета село было окруже-но. С призывом к утренней мо¬литве сельского будуна началась опе¬рация по уничтожению села и его жи¬телей. Возложив испол-нение на пред¬седателя ВЧК Дагестана Н.Самурского, сам А.Тодорский уехал в Ботлих, где гарнизон красных подвергся на-па¬дению белых.
У адъютанта Н.Самурского Н.Алибекова мать с семьей жила в Гиничутле. Поэтому Нурмухаммад обратился к Н.Самурскому, как председателю ВЧК Дагестана, как к дагестанцу, с просьбой, не разобравшись в сути де¬ла, не спешить исполнять этот жестокий приказ. Он добавил, что 15 молодых гиничутлинцев находятся в крепости в отряде красных партизан М.Атаева. Н.Самурский строго указал Нурмухаммаду: "За такие разговоры вы можете поплатиться головой". Немного остыв, Н. Самурский сказал: "Единственное, что я смогу сделать для вас, дать запи¬ску с разрешением забрать семью матери из села, а промедление вы-пол¬нения приказа может стоить ему (Самурскому - авт.) голо-вы..."

Предчувствуя надругательства над женщинами со стороны солдат, опья¬ненных легкой победой над "классо¬вым врагом", вследствие чего могут осложниться отношения между крас¬ными партизанами и солдатами "удар¬ной группы", М.Атаев сумел склонить Н.Самурского сохранить жизнь остав¬шимся в живых женщинам и детям мужского пола до 15 лет.

Заканчивая свой рассказ об этом страшном событии, хочу привести собранные мной данные: во что обош¬лась дагестанцам гражданская война, развязанная большевиками. Это мож¬но пред-ставить по итогам всеобщей переписи населения Российской им-пе¬рии в 1897 году и Всесоюзной переписи населения СССР в 1926 году.
Динамика численности народов Российской империи и СССР по данным переписей
Национальность Численность (тыс. чел.) Прирост, %
1897-1926 гг.
1897 г. 1926 г.
Русские 55667,5 77791,1 39,7
Украинцы 22380,6 31195 39,4
Чеченцы 226,5 318,5 40,7
Аварцы 212,7 196 - 8
Осетины 172 172,2 0,2
Лезгины + табаса-ранцы 159,2 203,8 29,1
Даргинцы 130 127 - 2,4
Кумыки 83,4 94,6 14,5
Ингуши 47,4 74,1 54,4

Динамика численности народов определяется главным обра-зом их естественным приростом (соотношением рождаемости и смертности). Прирост в среднем у наших соседей за этот период составил 50 процентов. Если сопоставим с ним прирост дагестан-ских народов, то численность аварцев по переписи 1926 г. долж-на была составить 320 тысяч человек, даргинцев -195, лезгин - табасаранцев - 238, кумыков - 124 тысячи человек.
Таким образом, можно приблизительно подсчитать потери дагестанцев в гражданской войне: аварцев (320 тыс. -196 тыс.) = 126 тысяч человек, даргинцев - 68, лезгин и табасаранцев - 35, кумыков - 30 тысяч человек.
Итого 259 тысяч человек - это убитые на войне и умершие в результате разрухи, голода и болезней.