История

История  »   Былое и думы  »   ВОПРОС О ТРОФЕЯХ (Разгром Надир-шаха)

ВОПРОС О ТРОФЕЯХ (Разгром Надир-шаха)

[опубликовано 4 Апреля 2016]

Алибек Казанбиев

 

…При всякой битве трофеи достаются победителям, а лучшая часть трофеев иранского войска – такие как индийские драгоценности, сабля Тимура, бриллианты из Голконды – достались Надиру. Эти же драгоценности и знаменитая сабля Тимура, перешедшая к Надир-шаху, и его корона достались аварскому нуцалу и его главному полководцу Чупалаву. Позднее потомки Чупалава из Хунзаха сдали их в Дагестанский государственный музей. Об этом свидетельствует следующий документ: «Акт №18 от 26 сентября 1936 г. Настоящий акт составлен в том, что Дагмузеем приобретена от гр. Гусейнова Умар-Дибира, сел. Хунзах, сабля персидская, принадлежавшая Надир-хану, с надписями на одной стороне: «Сабля захвачена победителем мира Теймуром Дели среди оставшихся вещей Султаном Махмуд Шахом Таглок при бегстве его в Гуджерат, опоясавшись этой саблей вернулся в Фарс в 1398 г.». На другой стороне: «О, этот мир переменчив. Сабля вторично была захвачена победителем мира Надир-шахом в Дели-городе из казны Равшани – сестры Магомед-шаха сына Джихан-шаха из царского рода Куркен. Он опоясался этой саблей в 1152/1739 г.». Стоимость сабли и исторических документов оценилась в 300 руб., что актом и подтверждается. Директор Дагмузея Атаев, хранитель Нурмагомаева, научный сотрудник Губайдуллин». В 1936 году Чупановы-Аварские, которые проживали в 30 км от Хунзаха в загородном доме, были арестованы и заключены в хунзахскую крепость. Все имущество в хунзахском доме было конфисковано, а ценные вещи, в том числе и сабля, хранились у замужней дочери Мухаммад-нуцала Чупанова.

 

По словам Мансура Гайдарбекова они хотели продать саблю Дагмузею еще в 1925 году, но дядя Мансура – Магомед Инквачилаев, сотрудник музея, посоветовал не продавать ее ни в коем случае. Но в 1936 году для того, чтобы иметь деньги перед ссылкой, сабля была продана Дагмузею. Магомед-нуцал рассказывал, что эти деньги спасли их от голодной смерти в Киргизии. О том, кому достались ценности Надир-шаха, говорят и местные арабоязычные записи. Согласно записям Чупана Кулинского, с Надир-шахом близ Согратля «сражались мужчины Авара и сыновья Сурхай-хана, и другие мужчины с ними и Ахмад-хан со своими людьми. Не смогли войска Тахмаза сражаться с ними и были разбиты при помощи [оказанной] мусульманам Всевышним Аллахом. И повернули они вспять из страха перед ними, став похожими на распространившуюся саранчу. Двинулись они [обратно], оставив свое имущество. Большое количество из их имущества досталось жителям Авара и другим». Некоторыми авторами неоднократно поднимался вопрос о том, что Сурхай и его сыновья купили поддержку горцев за деньги, плюс к этому Муртазали увел из Кумуха пятитысячную конницу. Выводы эти не имеют никаких более или менее авторитетных источников, а первый из них еще и оскорбителен для горцев. Согласно логике этих авторов получается, что эти два фактора и решили исход сражения. Тут возникают резонные вопросы к авторам подобных утверждений. В 1734, 1735 и 1741 годах Сурхай и его сыновья терпели поражения от Надир-шаха и скрывались в Аварии. Почему же, если у них были пять тысяч конных воинов и большая казна, они не набрали войска в собственных владениях и почему, при их полководческом таланте, терпели поражения на своей родной земле? Говоря о казне и сражении у Кумуха, нелишне вспомнить лакский эпос:

 

«Глубже в горы войска каджарские шли,

Плотным строем к мосту Шовкра подошли…

Взяли с боя Кумух каджары с утра,

Прокатили пушки через Хурукра,

И как станом стали в селенье Хури.

Сдался в плен Сурхай, чтобы окончить войну,

На разграбленье им отдал казну»

 

О том же, то есть ранней сдаче Сурхая, говорит и аварский эпос:

 

Стран-земель владыка Сурхай безрукий

Сдался чужеземцам еще до полудня.

Храбрый сын Сурхая, надежда горцев

Муртазали спасся: к дяде Нуцалу

Ночью прискакал он в Хунзах вершинный.

 

Уже отсюда после обращения андалалцев («Андалальцы хану в Хунзах черкнули»), а не агитации и, тем более, финансовых вливаний кого-бы то ни было, двинулся один из отрядов горцев во главе с представителем нуцальского рода, но вместе с героем Андалалской битвы Муртазали. Вот какие слова вкладывает народный эпос в уста Сурхай-хана:
 

Примчалась эта дружина,

Во главе дружины – нуцал Хунзахский,

Муртазали, сын мой, на коне черном.

 

 

Что же пишет о приходе в лагерь на Турчи-даге Аббас-кули-ага Бакиханов: «2 июля того же года через Барду и Шах-даг Надир-шах прибыл в Казикумык. Лезгинские племена, живущие на пути его следования, доставляли войску продовольствие. В Казикумыке к нему явились шамхал, уцмий и Сурхай-хан со многими почетными лицами Дагестана. Одарив их… шах в начале августа предпринял поход на Аварию».

 

 

*************************************************************************************

 

 

Корона Надир-шаха

 

…По словам Шамиля, лет сто двадцать или сто тридцать тому назад Кавказ подвергся вместе с Грузией нашествию Шаха Надира. Разорив на пути своем к Дагестану весь край, по которому проходил, Шах Надир явился наконец на Турчидаг для покорения этого края. Но вместо ожидаемой покорности, он был разбит горцами наголову. Потеряв большую часть войска, весь обоз и казну, Шах Надир мог спастись сам, только обратившись в простого воина. В этот момент, когда окончательное поражение его сделалось очевидным, Шах Надир сбросил с себя корону и, пересаживаясь с своей лошади на другую, провозгласил: «Да будет проклят тот из моих потомков, кто вздумает еще когда-нибудь придти в эти страшные места!»

 

И корона, и седло были осыпаны драгоценными камнями. Остов короны был из железа, наружная оболочка серебряная, литая со многими золотыми украшениями, служившими оправой для камней. Общий вид короны напоминал католическую митру. Вокруг широкого конца короны был золотой обод шириной немного меньше ладо¬ни. На нем была надпись - стих из Корана: «Мы даровали тебе победу. Бог простит тебе грехи твои, прежние и будущие. Он прольет на тебя мудрость Свою. Он наставит тебя на путь истинный. Он твой помощник». Над этой надписью красовались два больших изумруда, пускавшие от себя наискось по одному перу из золота. Выше их, как раз посреди короны, был третий изумруд с таким же пером, но только вставленным вертикально. Продолжением этого пера за верхнюю оконечность короны служило тоже перо, только из бриллиантов. В таком виде знал Шамиль корону, также и седло еще задолго до вступления своего в звание имама. В глазах горцев, вещи эти не имели, по-видимому, большого значения, потому что слишком часто переходили из рук в руки как подарки, или как предметы мены и купли. В этих странствиях они постоянно лишались своих украшений; и, наконец, когда Шамиль, сделавшись имамом, приказал разыскать их и купил у последнего их владельца, то они достались ему в совершенно истерзанном виде: большая половина драгоценностей была вынута без пособия каких-либо инструментов, кроме кинжала или топора. Осталось в целости одно бриллиантовое перо, которое Шамиль заблагорассудил тоже отделить от короны и вместе с нею хранил очень тщательно как трофей, составляющий славу Дагестана. За всем тем трофей Дагестана продолжал терять свою материальную ценность под руками жен и дочерей Шамиля, которые, пользуясь отлучками его из Дарго, вынимали понемногу камни для украшения своих нарядов. С сожалением говоря об этом, Шамиль приписывает такое варварство несовершенству женской натуры. Наконец, корона и седло в числе прочего имущества Шамиля, попали в руки горцев при разграблении транспорта, следовавшего из Ведена в Гуниб.

(Из дневника полковника А.И. Руновского)