[опубликовано 8 Января 2012]

Парвин Дарабади

Кавказ и Каспий в древности

Входящие в ареал зарождения и развития человеческой цивилизации и расположенные на стыке Европы и Азии, Кавказ и Каспий на протяжении последних трех тысячелетий играли важную роль в процессе политического, экономического и культурного развития всех народов и стран, входящих в Центрально-евразийский мегарегион. В геостратегическом отношении Кавказско-Каспийский регион являлся чрезвычайно удобным плацдармом для наступления как на Средний и Ближний Восток, так и в Центральную Азию, и далее в Индию. Ключевую же геополитическую роль в этом обширном регионе играл Кавказ, который, будучи окаймленным Черным, Азовским и Каспийским морями, представлял собой военно-стратегический плацдарм для продвижения с севера вглубь Среднего и Ближнего Востока, выхода к Восточному Средиземноморью и Персидскому заливу.

К тому же Кавказ благодаря своему географическому положению, подобно огромному мосту, связывал Восточную Европу с Передней Азией. Через этот край шли пути из Центральной Азии в Причерноморье и Средиземноморье, из евразийских степей — на Ближний Восток. В то же время Кавказские горы часто служили естественным и весьма надежным барьером, огораживающим равнинные просторы Южной России от экспансии с южного направления и соответственно пространства Южного Кавказа — с северного.

На западном побережье Каспия, где горы Кавказа вплотную подходят к морю, оставляя лишь узкую прибрежную полосу, в древности пролегал знаменитый Прикаспийский путь — наиболее удобная дорога из Юго-Восточной Европы в Переднюю Азию, связывавшая на протяжении многих веков области обитания кочевников на Северном Кавказе с районами древнейшего земледелия на Южном Кавказе. Начиная с эпохи бронзы, по ней устремлялись воинственные племена степняков к благодатным земледельческим центрам юга. Именно контакты и взаимодействия степняков Севера с оседлым населением Востока, кочевников и земледельцев, сыгравшие столь большую роль в истории народов Кавказа и Передней Азии, явились одним из важнейших элементов экономической системы Древнего мира.

Прикаспийский путь превращается в главную артерию мощных этногенетических процессов, способствующих формированию впоследствии народов и этнических групп, живущих в современных кавказских государствах. «Никакая местность древнего мира не была так подвержена приливу и отливу разных народностей, как Северная Мидия (т.е. территория Азербайджана. — Авт.), — отмечал видный ученый-востоковед XIX в. Мирза Казем-Бек, — Кавказский перешеек, с тех пор как древний мир помнит себя, был постоянным театром политических событий: народы разных рас и разной смеси постоянно делали свои вторжения то с юга и юго-востока к северу и северо-западу, то с севера к югу и юго-востоку, следственно проходы между Каспием и Черным морями не знали отдыха от народных передвижений, и теперешние лингвистические смеси по всему протяжению Кавказских гор, равно как и исторические названия "ворота Кавказские, Каспийские, Албанские" и прочее, вполне свидетельствуют о несомненности изложенного. Северная же Мидия лежала у подошвы Кавказа; народные потоки должны были в этих приливах и отли¬вах впервые наводнить ее» [1].

На протяжении многих столетий этим путем прошли древнеиранские племена из степей Восточной Европы на территорию Иранского плоскогорья (не позднее IX в. до н.э.), позднее по нему на Южный Кавказ и Переднюю Азию проникали скифы, массагеты, сарматы, аланы, гунны, савиры, хазары и многие другие кочевые обитатели евразийских степей. Не случайно, что именно в наиболее узком и стратегически важном месте прикаспийской трассы в период начала скифского вторжения в Переднюю Азию уже в конце VIII — начале VII вв. до н.э. возникла крепость Дербент со своими мощными фортификационными сооружениями. Об этих «Каспийских» или «Албанских» воротах содержатся сведе¬ния в трудах Геродота (V в. до н.э.), Страбона (I в. до н. э. — I в. н.э.), Плиния Старшего (I в.), Птолемея (I-II вв.), Кассия Диона (II в.) и других греко-римских историков и географов.

Аналогичные процессы наблюдались и на западном, черноморском побережье Кавказа, когда по Меотидо-Колхидскому пути, а также через Главный Кавказский хребет — по Дарьяльскому проходу в VIII—VII вв. до н.э. племена киммерийцев и скифов, обитавшие на Северном Кавказе, устремлялись на юг, вторгаясь в пределы Ассирии, Урарту и Мидии.

В целом же, как Кавказ, так и Черноморье, и Каспий издревле, еще со времен Гомера, привлекали к себе внимание интеллектуальной и военно-политической элиты Древнего мира. В ассирийских клинописях периода правления Ададнерари III (810-783 гг. до н.э.) Каспий упоминается как «Великое море восхода Солнца» [2]. Слухи о несметных богатствах Кавказа, видимо, и послужили основой древнегреческого мифа об аргонавтах, отправившихся морским путем в далекую и таинственную Колхиду за золотым руном. Легендарный Гомер считал, что Земля на западе простирается до Атлантического океана, а на востоке — до «Пруда Солнца» — Каспийского моря [3]. По мнению древнегреческого поэта, «Пруд Солнца — залив глубокой и плавно текущей всемирной реки Океана» [4].

Уже Геродот в V в. до н.э. обладал достаточно достоверными сведениями о размерах Каспийского моря, отмечая, что это замкнутый водоем, не связанный ни с каким другим морем [5]. Причем как сам Геродот, так и более поздние античные авторы неизменно подчеркивали чрезвычайно пеструю полиэтничность «Страны гор». «Много разных племен обитает на Кавказе», — отмечал «отец истории» Геродот. Об этом же содержатся сведения в трудах античного географа Страбона (I в. до н.э. — I в. н.э.), историка Корнелия Тацита (55-117) и др. [6]

Природные богатства края, который к тому же являлся районом разносторонних контактов между Восточной Европой и Передней Азией, служили одним из важных причин и объектов экспансии античных государств Средиземноморья. На Кавказ и Каспий были устремлены взоры Александра Македонского, Помпея, Цезаря, Нерона и других сильных мира сего античного Запада.

Уже с VI в. до н.э. начинается древнегреческая колонизация Северного Причерноморья. На обоих берегах Боспор-Киммерийского пролива (Керченского) возникает ряд городов-колоний — Фанагория, Германасса, Кепа и др. Около 480 г. до н.э. эти города объединились в одно Боспорское царство со столицей Пантикапей.
Северный Кавказ, где в основном обитали синдо-меотийские племена, с IV в. до н.э. становится важнейшим поставщиком «нефти Античного мира» — хлеба в Афины. В свою очередь, достаточно тесные экономические и политические связи Боспора с автохтонными племенами приводили и к их культурному взаимодействию. Меоты заимствовали ряд достижений материальной и духовной культуры Античного мира, а боспоряне переняли у местных племен тактику ведения боя, некоторые виды вооружения и снаряжения, более удобные в условиях Северного Кавказа, чем греческие. В то же время в Ичкерии и Дагестане в этот период влияние греческих колоний Северного Причерноморья было практически не ощутимо [7].

Что же касается северных и восточных областей Прикаспия, то в середине I тыс. до н.э. здесь обитали занимавшиеся кочевым скотоводством племена, которых Геродот и другие античные авторы называли скифами, а в ахеменидских клинописных текстах — саками. Преемниками саков были сложившиеся в III—II вв. до н.э. племенные объединения усуней, занимавших территорию Семиречья, племена, входившие в государственное образование Канчюй, расселенные в районах Каратау и среднем течении Сыр-Дарьи, а также племена аланов, кочевавших от западных берегов Аральского до северных берегов Каспийского морей. Эти племена имели экономические, по¬литические и культурные связи с Китаем, Мавераннахром, Поволжьем. Через земли усуней проходили караваны по одному из ответвлений Великого шелкового пути [8]. На территории же современного Туркменистана в середине I тыс. до н.э. наиболее экономически развитыми были Маргиана и Парфия. На юго-восточном побережье Каспийского моря находилась область Гиркания, а к северу, в степях, обитали кочевые племена массагетов и дахов. В VII-VI вв. до н.э. Маргиана входила в состав Бактрии, а Парфия и Гиркания — Мидийской державы. В VI-V вв. до н.э. эти территории входили уже в состав Ахеменидской империи. Впоследствии после завоеваний Александра Македонского над этими территориями установили свой контроль сначала Парфия, а с III в. — Сасаниды.

Тем временем, выдержав натиск теллурократических континентальных сил Востока в лице Ахеменидской империи в длительных греко-персидских войнах (495-449 гг. до н.э.), благодаря самому мощному по тем временам флоту, талассократический эллинистический Запад уже через сто с небольшим лет начинает контрнаступление в восточном направлении, продолжавшееся несколько столетий.

Эллинизм на Кавказе

Экспансия талассократического Запада в лице Античного мира (Эллады и Рима) на теллурократический Восток во второй половине I тыс. до н.э. шел в основном по двум направлениям: северном, черноморско-кавказском и южном, малоазийско-каспийском. Кавказ же, в свою очередь, служил достаточно надежным природным барьером на пути как эллинистической в основном культурно-экономической (на северном направлении), так и греко-римской военно-политической (на южном направлении) экспансии. Превращение Кавказа в один из военно-политических факторов в противостоянии макроцивилизаций Запада и Востока, начавшееся с появлением в середине I тыс. до н.э. в Средиземноморском регионе носившей в себе талассократические черты Греции и ведущей теллу-рократической державы Среднего Востока — Персии, происходит в период знаменитого Восточного похода первого в мировой истории геостратега — Александра Македонского в 30-20-х годах IV в. до н.э.

Сам Александр Македонский считал Каспийское море неполноценным, и, по его мнению, это было даже не море, а какое-то болото, стоячая вода. Он предполагал, что Каспий соединен с Азовским морем и Доном [9].
Разбив вооруженные силы Ахеменидской державы, покорив кадус-сиев, тапуров, амардов и заняв летом 330 г. до н.э. главный город Гиркании — Задракарту, Александр замкнул круг близ Каспийского моря. Вернувшись после похода в Индию на Запад, Александр вынашивал планы завоевания Средиземноморья вплоть до Атлантики, похода вдоль южных берегов Азии, подчинения скифов и области Каспийского моря. После индийского похода Александр намеревался осваивать реки, побережья и сам Мировой океан. Он увлекся в Индии идеей периферических морских путей, проходящих по краю Земли. Еще до того, как Александр в 323 г. до н.э. вплотную занялся подготовкой Аравийской экспедиции, он отдал распоряжение, чрезвычайно характерное для его планов освоения мира: приказал Гераклиду создать в Гиркании флот для исследования Каспийского моря и открытия новых морских торговых путей.

Полагая, что земля имеет симметричное строение, Александр считал Персидский залив и Красное море юго-восточными заливами океана, а Каспийское море, по его мнению, было его северо-восточным эквивалентом. Если бы это предположение подтвердилось, то Каспийское море, подобно Персидскому заливу, имело бы выход к океану; тогда отсюда можно было бы продолжить путь на север. Сначала же предстояло выяснить, не является ли Каспийское море внутренним водоемом, как полагали большинство античных географов и сам Александр. В целом в задачу Гераклида входили не завоевание и освоение, а лишь исследование Каспийского моря. Если бы выяснилось, что выход к океану через Каспий действительно имеется, Александр, безусловно, занялся бы этим проектом всерьез [10]. Однако македонский царь не успел осуществить Аравийскую экспедицию. Александр умер, когда подготовка к ней была закончена.

Крушение огромного государства Ахеменидов под мощными ударами фаланг Александра Македонского и создание им мировой державы стало поворотным пунктом в истории человеческой цивилизации, открыв новую эпоху в истории взаимоотношений народов Востока и Запада — эпоху эллинизации Востока. Именно Александр Македонский впервые в мировой истории пытался реализовать грандиозную геополитическую идею единения европейцев и азиатов, в лице эллинов и персов — идею взаимопонимания и взаимопроникновения народов. Достаточно упомянуть знаменитый эпизод массовых свадеб в Сузах [11].

Дело Александра Македонского по эллинизации Востока в определенной мере продолжили его полководцы, ставшие во главе Селевкидской державы и птоломеевского Египта. Именно походы Александра Македонского способствовали возникновению новых эллинистических государств, в которых черты греческой культуры, экономики, военно-политической организации самым причудливым образом переплетались с традиционным восточным укладом жизни. Сплав этих двух систем способствовал рождению государств с новым политическим строем, в котором сочетались развитые производственные отношения Греции с достаточно эффективной военно-административной системой Востока. Эллинизм начал ломку этнической и религиозной замкнутости, породил новые формы государственности, заложил основу новой культуры, нового искусства, новых верований, привел к оживлению экономической жизни, торговли и пр. [12]

В целом же завоевание Александром обширных областей Востока, появление здесь эллинистических государств создали весьма благоприятные условия для сближения различных по характеру культур — восточной и западной. Эта была насыщенная разного рода достижениями экономического, политического, идеологического, культурного характера эпоха, длившаяся до I в. до н.э. Именно к этому периоду относятся попытки Селевкидов использовать территорию Кавказа в торговых целях с Востоком.

Для более детального исследования Каспийского моря, по поручению Селевка I, Партоклом было предпринято плавание вдоль берегов Каспия между 285 и 282 гг. до н.э., в ходе которого впервые были обследованы его западные и восточные берега [13]. Целью этой экспедиции было разведать, связано Каспийское море с другими морями или нет: если связано, то с каким именно? Кроме этого, путешествие Партокла имело перед собой и чисто практические цели: приведение в повиновение прибрежных южнокаспийских племен [14]. Как и в свое время Александр Македонский, Селевк I пытался использовать Каспийское море в торговых целях. В III в. до н.э. Селевкиды даже обладали на Каспии своей эскадрой [15]. К тому же Селевк I планировал строительство канала, соединяющего Каспийское и Черное моря, для использования в торговых целях [16].

Однако после открытия морского торгового пути из Европы в Индию попытки освоить торговые пути по Каспийскому морю и реке Кура были прекращены, и они использовались в основном для внутренних рынков античной Албании [17].

Впоследствии, уже в I в. н.э., Плиний Старший указывал на необходимость использования этого маршрута в международной торговле, отмечая, что индийские товары, перевезенные через Каспийское море в Куру, могут быть перевезены не более как в пять дней сухим путем до Фазиса (р. Риони. — Авт.), который впадает в Черное море [18]. Однако очевидные неудобства, связанные с необходимостью тащить волоком суда из одного бассейна в другой, вызванные отсутствием водного канала, соединяющего Каспий с Черным и Азовским морями, значительно затрудняли торговые операции. С другой стороны, при императоре Веспасиане (69—79 гг. н.э.) существовавший еще до этого морской путь из Египта в Индию по Красному морю и Индийскому океану был облегчен открытием кормчим Гиппалом ежегодных пассатов, способствующих более безопасному плаванию в Индийском океане [19].

Между тем, после того как «со становым хребтом» эллинизма на Востоке — Сслсвкидским государством — к концу II в. до н.э. было покончено, ему на смену пришла Парфия, ставшая своеобразным связующим звеном между восточной и западной частями цивилизованного мира. «Западный эллинизм» постепенно уступал свои позиции «восточному иранизму». Лишившиеся своего привилегированного положения греки уже не были отделены стеной социально-политических различий от местного населения. Благодаря этому наступает новый, парфянский период развития эллинизма — синтеза, в особенности, в сфере идеологии и культуры [20]. Причем, идеологическая и религиозная синкретизация не могла не сказаться и на характере нового искусства — эллинистическо-восточного, сформировавшегося к I в. до н.э., под натиском которого пали художественные стили как классической Греции, так и Древнего Востока. В частности, парфянское искусство вобрало в себя элементы греческой, ахеменидской и новой центральноазиатской кочевой традиции [21].

Таким образом, в результате мощного движения за возрождение иранской культуры позиции эллинизма в Парфии значительно ослабевают, начинается «реакция» против всего эллинистического. В этот период совершается переход от преимущественно эллинизированного к ирано-восточному миру, в котором эллинизм был «переварен» Востоком [22]. Сама же Парфия с I в. до н.э. превращается в центр притяжения всех антиэллинистических элементов в обществах восточно-средиземноморских стран [23].

В свою очередь, Римская республика к середине II в. до н.э. превратилась в сильнейшее государство Средиземноморья. Покончив с Карфагеном, Рим в начале 1 в. до н.э. действовал уже в Малой Азии. Этот период знаменует собой усиление экспансионистской политики Рима на Востоке. Выход же парфян на Ефрат создавал реальную угрозу интересам Рима на Востоке и делал военное столкновение между ними неизбежным. Начинается великое римско-парфянское противостояние, приобретшее характер тотальной европейско-азиатской войны, когда, как отмечал Т. Моммзен в своей «Истории Рима»: «Цари и народы Азии объединяются против могущественного и высокомерного Запада. Нетрудно было изобразить эту войну национальной борьбой Востока с Западом, потому, что таковой она была» [24].

Рим и Кавказ

Одним из основных объектов экспансии Рима на Восток в I в. до н.э. становится Кавказ и прежде всего непосредственно примыкающая с запада к Каспию — Албания, занимавшая обширную территорию, простиравшуюся от Малого Кавказа и нижнего течения Куры и Аракса до северо-восточных отрогов Главного Кавказского хребта. Это было связано с чрезвычайно выгодным географическим положением этой страны. Сухопутные торговые пути Албании на юге выходили к большим древневосточным торговым магистралям, протянувшимся по территории огромного Парфянского царства с запада на восток: от Антиохии и Селевкии на Тигре до Маргианы. Эти магистрали вели на запад, в страны, подчиненные Риму, и на восток, в Индию и Китай, соединяясь главным образом у древнего мидийского города Экбатаны. Стремление же римлян закрепиться на западном албанском побережье Каспия было продиктовано желанием поставить под контроль одну из ветвей Великого шелкового пути (II в. до н.э. — XVI в. н.э.) и установить связь с областями Центральной Азии в обход парфянских властей. Кроме этого, римляне планировали использовать территорию Албании для нанесения удара своей основной сопернице на Востоке — Парфии с севера и проникновения в глубь Азии.

В целом походы римских полководцев Лукулла, Помпея, Антония и др., совершенные в этот период, преследовали, помимо военно-стратегических, и геоэкономические цели: проведать, имеется ли возможность установления связей через Центральную Азию с Индией и Китаем, минуя территории, подвластные Парфии, державшей под своим контролем торговлю между Западом и Востоком.

Наиболее близок к цели был римский полководец Глей Помпеи (106—48 гг. до н.э.), которому удалось заключить союз с Парфией и, разгромив окончательно Митридата Понтийского, вторгнуться в 66—65 гг. до н.э. в пределы Южного Кавказа. Помпеи планировал со-вершить поход в Иберию, а затем, обеспечив свои тылы, вторгнуться в Албанию и выйти к западному побережью Каспия. Однако здесь ему пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением местных племен, о которых упоминали в своих сочинениях античные авторы Флак Валерий, Страбон, Присциан. Так, Руфий Фест Авиан (IV в. н.э.) писал: «Здесь, близи Каспийских вод, скитался воинственный скиф, здесь же живут свирепые албаны. Там занимают каменистые поля кровожадный кадус, быстрые марды, гирканы и апиры» [25].

Упорное сопротивление албанских племен, а также обострение внутриполитической борьбы в Риме вынудили Помпея отказаться от планов выхода к Каспию. Попытки проникнуть в Албанию и достигнуть берегов Каспия предпринимались римлянами и в дальнейшем.

Тем временем римско-парфянское военно-политическое соперничество на Востоке привело к новой войне. В 30-х годах до н.э. один из членов второго триумфирата — Марк Антоний во главе стотысячной армии вторгся в пределы Парфии, однако потерпел здесь поражение от объединенных сил парфян и мидян.
Готовившийся к войне с Парфией великий римский полководец Юлий Цезарь после ее покорения имел намерение, пройдя через Гирканию вдоль Каспийского моря и Кавказа, обойти Понт и вторгнуться в Скифию, а затем в Германию и возвратиться в Италию через Галлию, сомкнув круг римских владений так, чтобы со всех сторон Империя граничила с Океаном [26]. В то же время следует отметить, что доминирующее еще при Геродоте верное представление о Каспии как об отдельном водном бассейне в период римских завоеваний не получило своего признания: Каспийское море продолжало считаться частью или даже заливом океана. В этот период море имело несколько названий: Каспийское, Гирканское, Скифское, Албанское. Эти гидронимы прилагались к определенным частям Каспия соответственно этнонимам племен, обитавшим на морском побережье. Из всех названий, количество которых в период Средневековья значительно увеличилось (наиболее распространенные: Хазарское, Табаристанское, Абескунское, Джурджанское, Бакинское и др.), в дальнейшем возобладал гидроним «Каспий», который восходит к этнониму обитавшего на юго-западном побережье племени каспиев.

Рим не оставлял своих попыток выйти и закрепиться на западном побережье Каспия и в наступившем новом тысячелетии. Уже в середине I в. н.э. римский император Нерон (54—68 гг.) планировал грандиозный поход на Каспий, пытаясь тем самым воскресить планы Александра Македонского и Юлия Цезаря о торговых путях на Восток через Западный Прикаспий. К тому же, хотя впервые именно при Нероне из порта Адена был проложен прямой морской путь в Индию продолжительностью в 40 дней, однако он был ненадежен и достаточно долог. Основная же масса товаров из Индии и Китая шла через среднеазиатские области Парфянского царства, а также через Прикаспий и Кавказ, в частности, по транзитному пути — река Оке (Аму-Дарья) — Каспийское море —Кура—Фазис (Риони)—Черное море. В целом же, Каспийское море в определенные периоды служило важной магистралью Великого шелкового пути [27].

Между тем с середины I в. н.э. на исторической арене Северного Кавказа активизируются воинственные племена аланов и сарматов, занимавших обширные степные просторы от Приазовья до северозападного побережья Каспия. В I—II вв. н.э. они совершают частые походы через Дарьяльский («Аланские ворота») и Дербентский («Албанские ворота») проходы на Южный Кавказ, Атропатену, Парфию, доходя до Каппадокии в Малой Азии. Тацит особо отмечал тот факт, что «вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд» [28].Установив связи и заключив союзы с некоторыми северокавказскими горскими племенами, аланы выступали попеременно на стороне тех или иных политических сил на Южном Кавказе.

В целом, активизация кочевников Северного Прикаспия на Кавказе и систематическое проникновение их хорошо вооруженных и организованных отрядов на юг неизбежно внесли новый аспект в римско-парфянское соперничество в обширном Центрально-евразийском геополитическом пространстве. И не случайно, что перед подготавливаемой в 68 г. н.э. Нероном военной экспедицией на Восток ставилась задача: выйдя к берегам Каспийского моря, сомкнуть клещи с севера и юга в «каспийских воротах» — Дербентском проходе, перекрыв тем самым путь проникновения северокавказских кочевников в страны Передней Азии, подконтрольные Риму [29].
Выполнение этой задачи облегчалось ослаблением в этот период Парфии, охваченной внутренними междоусобицами и обороной своих восточных границ.

Для похода на Каспий Нерон собрал множество легионов из различных провинций: Испании, Германии, Британии и Иллирии. Был создан даже особый легион, названный «фалангой Александра Македонского» и состоящий из отборных римских воинов, а также легион морской пехоты, до этого не существовавшей в римской армии. Однако Нерону в связи с вспыхнувшим восстанием в Галлии осуществить намеченный Каспийский поход не удалось. Хотя впоследствии в некоторых случаях римлянам и удавалось достичь западного побережья Каспия, как, например, войскам императора Домициана (между 84—96 гг.), однако, им так и не удалось закрепиться в этом регионе. Как верно подметил Т. Моммзен, «Кавказ еще раз обнаружил свое всемирно-историческое значение; подобно персидским и греческим завоеваниям, и римское нашествие нашло здесь свой предел» [30]. Парфянское давление над Каспийским регионом (Caspiaporta или же Caspia clauslra у Тацита) в этот период все же преобладало над римским. Но именно Рим открыл в достаточной степени Западу Кавказ и Каспий.

Между тем после образования в первые десятилетия III в. новой мощной персидской державы Сасанидов начинается новый виток борьбы с Римом и Византийской империей, завершившейся установлением в V в. гегемонии персов над всем этим регионом, продолжавшейся до Арабского нашествия.

Примечания

1 Цит. по: Сумбатзаде А.С. Азербайджанцы — этногенез и формирование народа. Баку:Элм, 1990. С. 16.
2 Дьяконов ИМ. Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту // Вестник древней истории. 1951. № 2. С. 32.
3 Мирзоев М.А. Имена на картах Каспия. СПб.: Недра, 1992. С. 5.
4 Зонн И.С. Каспийская Энциклопедия. М: Международные отношения, 2004. С. 225.
5 Алиев К.Г. Античные источники по истории Азербайджана. Баку: Элм, 1986. С. 14.
6 История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М.: Наука, 1988. С. 21.
7 Там же. С. 78-79.
8 Большая Советская Энциклопедия. М, 1973. Т. 11. С. 149.
9 Шахермайр Ф. Александр Македонский. М.: Наука, 1984. С. 186.
10 Там же. С. 333.
11 Фрай Р. Наследие Ирана. М.: Изд-во восточной литературы, 1972 С. 180—181.
12 Гафуров Б.Г., Цибукидис Д.И. Александр Македонский и Восток. М.: Наука, 1980. С. 391.
13 Хеннинг Р. Неведомые земли. В4т.Т 1. М., Изд-во иностранной литературы, 1962. С. 244-246.
14 Ельницкий Л.А. Знания древних о Северных странах. М.: ГИГЛ, 1961. С. 126—128.
15 Бикерман Э. Государство Селевкидов. М.: ГРВЛ, 1985. С. 94.
16 Там же. С.40.
17 Алиев К.Г. Указ. соч. С. 121.
18 Тревер КВ. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании (IV в. до н.э. — VII в. н.э.). М.-Л.: АН СССР, 1959. С. 43-44.
19 Алиев К.Г. Указ. соч. С. 120.
20 История Ирана. М.: Изд-во МГУ, 1977. С. 88.
21 Фрай Р. Указ. соч. С. 240.
22 Там же. С. 244.
23 Бокшанин А.Г. Парфия и Рим. Часть II. М.: Изд-во МГУ, 1966. С. 250.
24 Моммзен Т. История Рима. Т. III. M: ОГИЗ и Госполитиздат, 1941. С. 61—62.
25 Цит. по: Сумбатзаде А. С. Указ. соч. С. 44.
26 Алиев К.Г. Указ. соч. С. 65.
27 Алиев Н.А. Военно-морская история Азербайджана. Баку: Елм, 2002. С. 20.
28 Корнелий Тацит. Сочинения. Л.: Наука. 1969. Т. 2. С. 42.
29 Пахомов Е.А. Римская надпись I в. н.э. и легион XII Фульмината // Известия Академии наук Азербайджанской ССР. 1949. № 1. С. 84.
30 Mommsen Т. Rumische Geschichte. Bd. III. Berlin, 1869. P. 126.



Из книги: Парвин Дарабади. Кавказ и Каспий в мировой истории и геополитике XXI века. – М.: Издательство «Весь Мир», 2010. – С. 11-22