[опубликовано 3 Сентября 2011]

Мусаев Махач

История завоевательных походов Надир-шаха в Дагестане пользуется постоянным интересом не только историков, но и более широких слоев населения нашей республики. Однако сведения о них черпаются в основном из трудов русских и дагестанских ученых. Учитывая это обстоятельство, редакция «НД» посчитала, что представленная ниже статья, посвященная англоязычным историко-биографическим трудам о Надир-шахе, будет небезынтересна для дагестанского читателя.

Фрейзер и Дюранд

Первая книга о Надир-шахе Дж. Фрейзера «История Надир-шаха, ранее именовавшегося Тамас Кули Хан, — нынешнего императора Персии» была опубликована в Лондоне в 1742 году еще при жизни героя. Интерес англичан к личности Надир-шаха понятен, ведь он был прямым конкурентом Британии в борьбе за Индию. Описываемые в книге события охватывают период с рождения Надир-шаха до 1740 года, поэтому там ни строчки нет о событиях 1741—43 гг. в Дагестане.

Более ста лет после Фрейзера не было работ, посвященных Надир-шаху, но это не значит, что о нем не знали и он не вызывал интерес. Лорд Байрон, например, упоминает Надир-шаха в своей поэме «Дон Жуан», вспоминая его знаменитую победу в Индии.

Следующим трудом после книги Фрейзера стал «Надир-шах» (1908) британского дипломата сэра Генри Мортимера Дюранда. Но это больше историческая новелла, написанная под влиянием как империалистических взглядов и интересов, так и наивного очарования экзотическим Востоком, нежели глубокое историческое исследование.

Лоуренс Локхарт

Пожалуй, самым известным научным трудом западных ученых о Надир-шахе является книга «Надир-шах. Критическое исследование, основанное главным образом на современных (событиям) источниках» ученого Лоуренса Локхарта (1890—1975), получившего хорошее образование в школе восточных и африканских исследований в Лондоне, служившего в министерстве иностранных дел и разведке Великобритании.

Двадцатая глава труда Локхарта называется «Дагестанская кампания», в которой автор детально описывает путь Надир-шаха до Дагестана с указанием точных дат. Интерес вызывает определение количества войск Надира в походе на Дагестан — 150 тысяч. Также ученый пишет, что в Казвине шаху сообщили, что дагестанцы разорили Картли, вследствие чего «Надир был в большой ярости и стал, если это возможно, еще более решительным, чем когда-либо, в цели наказания дагестанцев». Он немедленно отдал приказ Абдали Абдул-Гани и Фатх-Али совместно с командирами армии в Закавказье, которые находились там еще с прошлого года, но по необъяснимым причинам бездействовали, наступать на дагестанцев Джара и Тала. Так, в марте 1741 года военачальники Надир-шаха, будучи более искушенными в военном деле, нежели брат Надир-шаха Ибрагим-хан, которого дагестанцы казнили, преуспели в завоевании этого региона.

Первой целью Надира в Дагестане стал Гази-Кумух, куда он прибыл 14 августа. Далее Локхарт пишет, что в начале раджаба (12 сентября) Надир покинул Гази-Кумух с намерением рекогносцировки границ Aварии. Ввиду позднего времени года вызывает сомнение серьезность его плана — пройти через горы и занять целую страну. Однако ничего нельзя исключать, но суровость погоды вкупе с упрямым сопротивлением горцев вынудили его оставить идею двигаться дальше на север и повернуть в восточном направлении к каспийскому побережью. Начни Надир марш на Аварию хотя бы месяцем ранее, возможно, он пробился бы через огромный горный барьер в Хунзах, столицу нуцала, и тогда в его руках был бы ключ от Дагестана. С шамхалом Хаспулатом, Сурхаем, уцмием и другими правителями, которые были в его подчинении, и учитывая силу его армии, несмотря на трудности и потери затяжной кампании в чрезвычайно трудной стране, он имел бы намного больше шансов на успех, чем получил, возобновив поход через год. Последствия раннего положительного урегулирования дагестанской проблемы, возможно, имели огромную важность. С его незапятнанной военной репутацией, с армией, прославившейся в Индии, Туркестане и Дагестане, Надир был бы более убедительным, чем в 1743 году, перед еще более грозным соперником — турками. Вполне вероятно, что если бы на данном этапе он внезапно напал бы на Россию, то завоевал бы Кизляр и Астрахань, так как в то время многие войска России были отозваны с южных границ… Он серьезно рассматривал нападение на своего северного соседа (Россию), но возможность успешного достижения с разумными шансами на успех была упущена.

Вообще нужно отметить, что Локхарт считает, что конечной целью Надира был не Дагестан, а скорее всего Кизляр и Астрахань. Также отмечу, что автор ничего не пишет о событиях в Центральном Дагестане. Но при этом он упоминает, что персидские отряды подвергались постоянным нападениям горцев при спуске на равнину после рекогносцировки, теряя людей и багаж. Что даже собственный лагерь шаха подвергся атаке, после чего Надир поклялся, что не оставит в покое Дагестан, пока все горцы не подчинятся ему. Локхарт также пишет, что 16 октября, прибыв в Дербент, шах отправил отряд в Каракайтаг, но не добился успеха и 19 ноября вернулся. Автор упоминает об укрепленных лагерях персов по всей территории, подчиненной шамхалу, расположенных в 2—3 фарсахах друг от друга, дабы воспрепятствовать набегам, а также сообщает об основании лагеря в 3 фарсахах к северо-западу от Дербента (Иран-хараб), где обустроился и сам шах. Выбор места был неслучаен, так как огромная шахская армия испытывала крайнюю нужду, не имея достаточного продовольствия. В Дагестане же он ничего взять не смог. Поэтому доставка всего необходимого производилась из Ширвана, Картли и Кахетии. А доставку по морю обеспечить не удалось из-за отсутствия пригодного флота на Каспии и опытных моряков. Поставляемое же русскими продовольствие стоило крайне дорого.

Наступил 1742 год. С Надиром по-прежнему находились шамхал Хаспулат и уцмий. Первый — не по своей воле, а второй в июле сбежал и укрепился в Кала-Корейше. Попытки добыть продовольствие в Эндирее и Костеке не увенчались успехом, так как была назначена непомерно высокая цена, что привело шаха в бешенство. Захватить продовольствие Надир не мог, потому что тогда он нарушил бы договор 1735 года о границах с Россией, ссориться с которой в сложившихся обстоятельствах не мог. Тогда он решил основать укрепленный город недалеко от Губдена. Но из-за жары и плохой воды там начались вспышки эпидемии различных болезней. Особенно страдали афганцы, которых поселили рядом с Буйнаком. Лагеря шаха подвергались постоянным набегам горцев, однако он смог подарками расположить к себе лидеров племен Табасарана, что вселило в него уверенность идти на Аварию.

В августе 1742 года после ряда неудач он захватил Акушу, а его войска укрепились в Кафыр-Кумухе и Казанище. Продвигаясь в горы, отряд шаха в 6 тысяч человек попал в засаду и почти полностью был уничтожен. В сентябре Надир-шах сам повел войска в горы, но у одного селения у реки Койсу был атакован и вынужден ретироваться. В это же время другой отряд после трех дней штурма взял Кала-Корейш. Не достигнув желаемых результатов, в октябре Надир через Тарки и Башлы вернулся в Иран-хараб.

Тревожась о возможном нападении Ирана, Россия укрепила свои позиции на юге, и Надир, изменив планы, решил возобновить борьбу с Турцией. Оставив в Дербенте с частью войск Абдали Абдул-Гани, 10 февраля 1743 года Надир отправился на юг. В пути люди шаха страдали от голода и холода, упоминается факт каннибализма и то, что по дороге от Самура в Шабаран умерло так много людей, что она была устлана телами персидских воинов.

Локхарт заключает, что храбрые горцы Дагестана оказались более чем достойными завоевателя противниками. Все, что Надир-шах был в состоянии сделать, это подчинить низменность Дагестана и захватить несколько изолированных крепостей, таких как Кала-Корейш. Цена похода для Надира, как с точки зрения человеческого фактора, так и материальных ресурсов, оказалась огромной, а его престиж, естественно, сильно пострадал из-за неспособности достичь каких-либо конкретных успехов.

Работа Локхарта написана в духе лучших образцов классического научного востоковедения с привлечением огромного круга источников на персидском, арабском, турецком, английском, русском языках.

Майкл Эксворси

Следующим трудом, посвященным Надир-шаху и достойным нашего упоминания, стал уже трижды изданный труд (с 2006 года) современного ученого Майкла Эксворси «Сабля Персии. Надир-шах. От племенного воина до тирана-завоевателя». В целом Эксворси повторяет сюжетную линию Локхарта. В «Крушении Персии» он основное внимание уделяет событиям 1841—43 годов в Дагестане.

Как и его предшественник, Эксворси начинает рассказ с прибытия плиты с гроба Тамерлана в столицу шаха Мешхед, описывает путь Надир-шаха в Дагестан и покушения на него во время похода. Пишет о потерях его ближайших сподвижников, которые были его опорой, что Надир перед походом заплатил своим воинам за год вперед.

Далее Эксворси отмечает, что несмотря на то, что из предыдущего опыта Надир знал, что кампания в Дагестане будет трудной, все же был доволен некоторыми обнадеживающими успехами Абдали в Закавказье в борьбе с дагестанцами. Начало его пребывания в Дагестане было успешным. Без особых усилий шах подчинил большинство правителей Страны гор, которые «поцеловали ножки его трона, обещая послушание».

Автор также говорит, что в середине августа Надир-шах прибывает в Кумух, раздавая подарки, в надежде, что и остальные правители Дагестана придут к нему для заключения мира. Он был очень близок к успеху, но пошел наперекор своим же принципам — Надир очень долго ждал. Испытывая дискомфорт от обострившихся болезней, возможно, возгордившись податливостью племен повстанцев или отвлеченный своими подозрениями насчет своего сына, но он не приложил достаточно усилий, чтобы продолжить завоевательский поход, как сделал бы это лет пять-десять назад. К тому времени, когда настала решающая часть кампании, в высокогорье Дагестана пришла ранняя зима, и стало слишком поздно. Быть может, Надир-шаху не хватило немного усилий, но он решил, что продолжить кампанию, которая до этого времени не представляла никаких трудностей, можно на следующий год. В конце сентября резкие ветры, снег и дождь вынудили его армию отступать для зимовки в Дербент.

Так, Эксворси ничего не упоминает о событиях в Андалале, он лишь отмечает, что начались нападения на войска Надира, идущих на равнину, что очень злило шаха. А далее рассказывает о тех же боях, которые уже были описаны Локхартом. Вообще, и Локхарт, и Эксворси обращают внимание на то, что стояние Надир-шаха на границах Аварии стало неким рубежом, до которого были успехи, а после — поражения. Отсутствие информации об Андалальской битве понятна. Придворные персидские историки не желали оставлять в памяти своего народа сокрушительный разгром своего владыки.

Эксворси пишет о трудностях снабжения армии самым необходимым, о тактике горцев избегать открытых сражений, партизанских действиях и о том, как, одержав ряд локальных побед, воспрял духом народ Дагестана. Далее автор говорит о том, что шах, понимая, что время упущено, становится злым и раздражительным. После нападения на его лагерь и захвата части его гарема, а также после поражения в одной из битв он казнит некоторых своих офицеров и военачальников. Апофеозом его непомерной злобы, преследуемых подозрений становится ослепление своего любимого сына и наследника якобы за измену.

Книга Эксворси написана легко и читается на одном дыхании. Он восхищен военным гением шаха, отмечая его храбрость как воина, говоря о том, каким он был блестящим военачальником, талантливым администратором, тонким политиком, подкрепляя все это конкретными фактами. Таким образом, в Дагестан прибыл блестящий Надир-шах, по сей день называемый «последним великим завоевателем Востока», а уехал разбитый, психически неуравновешенный вояка.

Новое дело. Выпуск № 34 (1022)02 Сентября 2011