[опубликовано 19 Октября 2012]

Тахнаева Патимат

Жаркое июльское утро. Тбилиси. Уже больше двух часов мы «возимся» в запасниках одного из отделов Национального музея Грузии с горскими знаменами времен Кавказской войны (замечу, «выявили» мы их совершенно случайно, точнее «вычислили», вместе с аспирантом исторического факультета Белорусского госсуниверситета Андреем Максимчиком, но это совсем другая история). Их 15. Замеры, съемка, описание. Устали. И когда ассистент в белых перчатках бережно собрал и унес последний флаг, зав.отделом вексиллологии батоно Нодар Ахалкаци вдруг велел принести еще один и, как бы извиняясь, произнес: «Он, не похож на эти, но тоже очень интересный, и лежал рядом с ними». Я вздохнула, и открыла тетрадь. Замерили. Сняли. Описали. Да, не похож. И очень сильно потрепан. Интересный экземпляр. Но самое интересное, как оказалось, ожидало меня впереди.

Еще при описании флагов мне было очевидно, что мы имеем дело с неизвестной частью знаменитой (и, увы, растерянной) коллекции знамен тифлисского Кавказского военно-исторического музея «Храма Славы». О том, что эти флаги (кроме последнего, потрепанного) относятся к горским знаменам времен Кавказской войны, я поняла сразу (спасибо Мураду Доного за в свое время изданный им каталог горских знамен по коллекции ДГОМа). И окончательно убедилась в своих предположениях, когда обнаружила в Центральном историческом архиве Грузии несколько чудом сохранившихся дел (спасибо С.Н. Какабадзе – о нем непременно нужно здесь рассказать), по которым удалось проследить историю становления коллекции знамен «Храма Славы» (1904-1911 гг.) и ее подробное описание.

Попытка найти ответ на вопрос – как же такое случилось, что часть этой уникальной коллекции (помимо горских, там лежат «безымянными» величественные персидские и турецкие знамена) больше 80 лет оставалась не описанной, вызвала это небольшое предварительное исследование.

Поскольку история возникновения коллекции горских знамен неразрывно связана с историей создания в г. Тифлисе Кавказского военно-исторического музея «Храма Славы», то было бы справедливо немного рассказать о нем. Музей был основан в 1888 году, еще при наместнике А.М. Дондукове-Корсакове, и официально открыт к приезду в Тифлис императора Александра III. За три года до этого приступили к строительству внушительного здания по образцу выставочного Дворца в Риме, со стеклянной крышей, в самом центре города на Головинском проспекте (архитектор А. Зальцман). Однако экспозиция музея, несмотря на полотна известных баталистов Ф.А. Рубо и Н.С. Самокиша, оставалась довольно скромной. Более того, носивший громкое название «Храм Славы», очень скоро музей превратился в здание для различных частных выставок, не имевших ни представления о правильной организации музейной работы, ни никакого либо отношения к военной истории.

Ситуация в корне меняется с 1905 года, когда новым наместником на Кавказе и главнокомандующим войсками Кавказского военного округа был назначен ген.-адъютант, граф И.И. Воронцов-Дашков. С прибытием в Тифлис он обратил внимание на «неподобающее» состояние музея и передал его в марте 1906 г. в ведение Военно-исторического отдела при Штабе Кавказского округа, «как учреждения имеющего с ним тесную и неразрывную связь по своим задачам». В письме к военному министру барону В.Б. Фредериксу от 3 июня 1906 г. граф Воронцов-Дашков писал: «Музей этот, не имевший никакого хозяина в течение 17 лет, находился в первоначальном виде и мало помалу приходил в совершенный упадок. Оставлять музей в таком положении я признал невозможным…».

К тому времени начальником Кавказского военно-исторического отдела был известный историк и военный писатель, генерал-лейтенант В.А. Потто (1836-1911). Именно ему музей будет обязан тем, что за очень короткий срок станет «одним из лучших военных музеев России». Более чем уверенна, за строками из письма гр. Воронцова-Дашкова к военному министру от 3 июня стоял В.А. Потто: «…необходимо пополнить его некоторыми существенными предметами. Поэтому обращаюсь к Вам… с просьбой исходатайствовать Высочайшее повеление о передаче предметов, поименованных в прилагаемой описи Кавказский военный музей и на командирование для принятия их ген.-м. Потто». Надо отдать должное автору этой уникальной описи. В ней В.А. Потто проследил судьбу практически каждого трофейного знамени Кавказской армии, раскиданных по Москве и Петербургу: в Казанском соборе, в Преображенском соборе, в Петро-Павловском соборе, в соборе Св. Троицы, в Чудовом монастыре, в Оружейной палате, в Артиллерийском историческом музее, Александро-Невском соборе, Царскосельском арсенале (всего около 400 единиц!).

Очень скоро, буквально спустя три недели, 30 июня 1906 г. гр. Воронцов-Дашков получил из Петербурга более чем обнадеживающий ответ: «…По Всеподданейшему ходатайству Вашего Сиятельства о пополнении Кавказского Военно-исторического музея разными предметами и трофеями, относящихся к Кавказской войне, перечисленными в описи, приложенной к письму от 3 июня с.г., Его Императорскому Величеству благоугодно было соизволить: принципиально на передачу указанных музею означенных в сей ведомости предметов и трофеев, выделить из ведения Министерства Императорского двора, так равно и из других ведомств (…)».
Таким образом, в течение нескольких месяцев практически все известные горские флаги и значки времен Кавказской войны, в числе всех трофейных знамен Кавказской армии впервые оказались собранными вместе. Коллекция горских флагов и значков (дагестанских и чеченских) составила до 50 единиц.

Государственная поддержка и значительные личные пожертвования императора, членов его семьи, самого графа Воронцова-Дашкова, вкупе с восторженным энтузиазмом любителей военной истории края настолько изменили вид «Храма славы» (он теперь состоял из трех отделов: исторического, этнографического и библиотечного), что 11 февраля 1907 г. прошло его новое и торжественное открытие. Одну из ее лучших коллекций составили «высочайше пожалованные Музею из государственных хранилищ знамена и боевые трофеи Кавказских войск, неприятельские знамена, значки и русские войсковые знамена». В течение пяти лет Музей приобрел еще более тысячи исторических предметов и, как писал в 1912 г. С.С. Эсадзе, всекавказская известность и популярность Музея «вызвала со стороны частных лиц громадные пожертвования ценных вещей, картин и портретов, которые приносятся Музею в дар и по настоящее время».

1915 год окажется трагическим в истории Музея, и, как выяснится, последним. В 1915 г. Главнокомандующий Кавказским фронтом издал приказ, согласно которому из города Тбилиси эвакуировались архивы и центральные учреждения, в их числе оказался и «Храм Славы». Экспонаты вывезли в г. Ставрополь, а архивы вместе с другими поступили в г. Екатеринодар. После революционных потрясений и гражданской войны грузинские историки попытаются вернуть в Тбилиси эвакуированное имущество. Зимой 1923 г. уполномоченный Наркомпроса по делам реэвакуации архивных и музейных коллекции из Северного Кавказа, зав. отделом Исторического архива Грузии известный грузинский историк-востоковед Саргис Несторович Какабадзе приступил к своим новым и важным обязанностям. Однако, по прибытии в г. Краснодар (быв. Екатеринодар) Какабадзе обнаружил, что вывезенные из Тифлиса в 1915 г. архивы 45 различных ведомств (дела 1795-1910 годов, более 350 тысяч дел уложенных в 9863 упаковках; более 5 тыс. экз. книг в 2752 упаковках, в 2008 мешках и 27 ящиках; канцелярские дела, планшеты межевого отдела, материалы «Актов», изданных Кавказской археографической комиссией в 11 ящиках и многое др.) оказались сильно поврежденными во время Гражданской войны 1919-1921 гг., а частью уничтожены. В своем отчетном докладе о выполнении реэвакуации архивов и музейных коллекций он не скрывает своей боли утерянным архивам. Но тяжелее всего для Саргиса Несторовича было узнавать об ужасающей участи, постигшей уникальные архивы в годы Гражданской войны. Могу представить, с какой болью старый архивист выводил в своем отчетном докладе: «…большую часть архива Наместника бросили в подвалах …, которые стали в прямом смысле могилой для этого архива. В темноте, без вентиляции, … на одном месте из потолка шли туалетная вода и всякие фекалии, … этот архив погиб почти полностью; мешки, чувалы, где лежали архивные дела, использовали как материал, а архивные дела как оберточную бумагу, … бумаги продавались на местном рынке, … на полу этого магазина нашел кожаные рукописи из Западной Грузии, которые не были годны для обертки и поэтому они уцелели и удалось спасти; … в феврале 1919 года здание Старой Крепости было заселено солдатами Красной армии, а архивы вывезены из здания и сброшены в широкие окопы, в это время дул сильный ветер, который унес эти архивные бумаги, … пару клочков этих бумаг сохранил местный житель, …один клочок оказался отрывком завещания Давида Строителя, в свое время длина этой полной кожаной бумаги была два метра. Второй клочок оказался частью грамоты царя Георгия от XI века, длина полной грамоты в свое время была 1 м 25 см». Какабадзе прилагает немыслимые усилия, что бы выявить и собрать утерянные музейные коллекции и архивы. «Мое сердце гибло, когда я рассматривал эти кожаные клочки – останки 3000 драгоценных документов», – записывает Саргис Несторович. Он продолжает искать и собирать остатки архивов, ищет и в снег, и в непогоду, порой в поисках уже только архивных клочков он обходит деревни, дом за домом, выступает на местном митинге, ходит по рынкам… Какабадзе сокрушается: «Мой визит в январе 1923 года оказался слишком запоздалым».

Разобравшись с архивами (упакован и в четырех вагонах отправлен в Тифлис), С. Какабадзе отправился в г. Ставрополь, куда были вывезены коллекции Военно-исторического музея. Коллекции на удивление хорошо сохранились. Какабадзе спешно, в течение пяти дней, упаковывает его в специальные ящики, изготовленные по заказу в местной артели. Но как выяснилось, дорогие экспонаты из золота и серебра (всего пять ящиков с 240 предметами), по решению Российского музейного управления еще в 1921 г. были вывезены в Москву, в Государственное хранилище (Гохран).

К 22 февралю1923 г. все отправленные архивные и музейные коллекции были уже доставлены в Тифлис. Архивные материалы принял Центрархив (Грузархив), музейные коллекции комиссия Наркомпроса распределила между Историческим и Этнографическим музеями, картины приняла Национальная художественная галерея, оставшиеся материалы были переданы в Центрархив. Таким образом, все коллекции «Храма Славы» (за исключением орденов, медалей, оружия, дорогой посуды) вернулись в феврале 1923 г. из Ставрополя в Тифлис. В том числе и собрание знамен, большинство из которых (согласно путеводителям по музею) были знамена и значки горцев времен Кавказской войны. Но не прошло и года, когда Дагестанский ЦИК отправил в Тифлис заявку на получение экспонатов бывшего Военно-исторического музея, касающихся истории Дагестана.
Как извещал бюллетень «Дагестанского Музея» (январь 1926 г.), дагестанские экспонаты «Храма Славы», заинтересовавшие их, «все это время хранились в свернутом состоянии в подвалах Грузархива», и в их числе «много знамен и значков, знамена Шамиля, значки его наибов, знамя Хаджи-Мурата и т.п.». По мнению дагестанского Музейного Комитета «все эти ценности или совсем не были использованы (в Музейном Фонде, Грузархиве), или использовались ненадлежащим образом» и, таким образом, Комитет полагал, что «имеет все формальные и нравственные основания начать хлопоты по переводу их в Дагестан». Хлопоты оказались успешными.

В марте 1924 г. в Махачкалу прибыли два вагона из Тифлиса с частью ценностей бывшего музея «Храма Славы». По всей видимости, собирали экспонаты для отправки в Дагестан впопыхах или заявители крайне слабо представляли себе фондовые коллекции, поэтому к нам в Дагестан попала лишь часть знамен. Возможно, передача знамен, как собственно и других экспонатов, была выборочной. Здесь еще важно помнить и о той среде, в которой происходил процесс передачи предметов в другие музеи, для Грузии тема горских знамен вряд ли тогда представлялась актуальной. Коллекцию знамен разбили (сегодня в коллекции ДГОМа их около тридцати), часть осталась в Тбилиси, в Центрархиве (Грузархиве). И о них благополучно забыли, ибо архив Музея тоже был утерян. Все невостребованное осталось в ящиках, на долгие десятилетия. В числе 15-ти «забытых» горских знамен оказалось и трофейное «знамя Надир-шаха», отбитое горцами в 1741 г.

По обнаруженным нескольким архивным делам Музея и удалось определить тот потрепанный флаг, как военный трофей горцев, «знамя Надир-шаха». В «Указателе по Кавказскому военно-историческому музею», изданному в Тифлисе в 1907 г., о нем не упоминается. Как выяснилось, оно было передано в Музей в 1908 г., в архивном деле даже сохранилась аккуратно заполненная почтово-железнодорожная квитанция об ее отправке в дар Музею. На самом деле знамен было два и, как свидетельствует сопроводительная запись, они были «отбиты дагестанскими народами при поражении персидской армии Надир-Шаха в 1741 г. при урочище «Хараб Иран»». Хранились они в мечети с. Харбуки.

От одного знамени осталось только древко с утвержденным на нем медным шаром с копьем. Другое знамя, известное по архивной описи как «знамя Надир-шаха», сделано из грубой полотняной материи неопределенного цвета, на одной стороне полотна нашиты из ткани красного цвета (сильно выцветшие) крупные арабские буквы, шахада («Нет божества достойного поклонения, кроме Аллаха, и Мухаммад Его посланник»). На другой стороне полотна едва заметные изображения (аппликации из желтого шелка, стертые от времени) двух сабель «зульфикар» с раздвоенными клинками. На древке металлический наконечник. Знамя старое, ветхое, порванное, нижняя часть полотнища утрачена.

Мне пока не известно какое либо описание знамени шаха Надира. В работе историографа Надир-шаха Мухаммад-Казима «Тарих-и ‘аламара-йи Надири» встречаются упоминания о знаменах войск шаха, в частности, в главе о завоевании Кабула (1737 г.) автор пишет: «…через некоторое время показались знамена войск счастливца, так что лик блестящего солнца из-за пыли и шума потускнел и потемнел…». Или в другой главе, о взятии Лахора (1739 г.): «…Сверкают все знамена белизною // Пылает войско злобой и враждою // Весь род людской волненье охватило // И скрылся лик небесного светила // От топота копыт земля дрожала // У сфер небесных мужества не стало // Когда Ирана рать вступила в дело» (пер. П.И. Петрова).

На самом ли деле это трофейное знамя горцев принадлежало шаху Надиру? Ведь не случайно более полутора веков горцы хранили его в мечети?
Известно, что государственный иранский флаг с 1423 года по 1979-й традиционно украшал символ древней Персии – лев, несущий на спине солнце и держащий в правой лапе меч. Изображение «зульфикара» впервые встречается в гербе новообразованной династии Пехлеви (1925-1979 гг.). В период правления этой династии был создан полный императорский герб Ирана (в конце 1940-х гг.), который представлял собой соединение символов исторических иранских династий, тем самым, олицетворяя 2500-летнюю непрерывную государственность Ирана. В одно из его четырех полей было помещено изображение «зульфикара» – легендарного меча (сабли) четвертого халифа и первого шиитского имама Али ибн Абу Талиба (656-661). Изображение «зульфикара» на шахском гербе символизировало арабо-мусульманское завоевание Ирана и исламскую историю государственности Ирана (с 651 г.).

Но как же выглядело собственно Надирово шахское знамя? Вопрос не дает покоя, но если вопрос уже задан, значит будет и ответ. Нужно только время. Но, согласитесь, приятно знать об этом замечательном трофее, и не только как о музейном экспонате.

Автор благодарит директора Национального музея Грузии г-на Давида Лордкипанидзе за предоставленные им широкие возможности для работы в фондах музея.

Новое дело. 19 октября 2012.