[опубликовано 29 Апреля 2014]

В.Вилинбахов

Возглавив борьбу народов Дагестана и Чечни против войск царского правительства, Шамиль приложил много усилий для того, чтобы укрепить свои вооруженные силы, внести в них определенный элемент организации и этим усилить их способность противостоять регулярным войскам.


Одним из важнейших мероприятий имама в этом направлении было создание артиллерии, которая ранее никогда не употреблялась горскими народами (Выдержки из записок Абдуррахмана, сына Джемал-Эддинова о пребывании Шамиля в Ведено и о прочем. Тифлис, 1862. С.23). Так, например, в 1830 году, захватив в бою у Чарталы русскую пушку, горцы вместо того, чтобы попытаться использовать ее, «... прилагали все ухищрения разломать эту пушку» (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи. М.-Л., 1941. С.44). Не были использованы ими и два орудия, взятые в том же году в бою под Гудер-месом (Там же. С.49).

Первым предложил создать артиллерию Хидатли-Магома, заведовавший у Шамиля производством пороха и патронов. Он предлагал выковать из нескольких железных полос орудийный ствол и сверху для большей прочности обшить его несколькими слоями буйволиной кожи. За прочность устроенной таким образом пушки Хидатли-Магома ручался своей головой. Несмотря на это, Шамиль не согласился осуществить эту идею, якобы сказав изобретателю: «Пожалуйста, брат, не хлопочи о твоей пушке: и голова твоя для меня дорога, да и не хочется мне, чтобы русские над нами посмеялись и назвали бы нас с тобою дураками» (Руновский А. Шамиль // Военный сборник. I860. №2. С.579). Однако, в данном случае Шамиль был не прав, поскольку предложение Хидатли-Магомы содержало в себе «рациональное зерно» и при соответствующем исполнении могло быть проведено в жизнь. Достаточно вспомнить, что проект Хидатли-Магомы повторял в основных чертах идею «кожаных» пу¬шек, созданных и успешно употреблявшихся в XVII в. в шведской армии Густава-Адольфа (Разин Е.А. История военного искусства. Т. III. M., 1961. С.394).

В 1840 году в горах были сделаны первые попытки изготовить собственные пушки; история не сохранила нам имени инициатора этого мероприятия. Для изготовления орудий в Дарго была организована специальная литейная мастерская, в которой литейщиками были Гаджи-Джабраил Унцукульский и Муса Казикумухский. Первый из них познакомился с литейным делом в Египте, во время своего путешествия в Мекку, а второй, будучи хорошим оружейным мастером, помогал ему (Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле // ССКГ. Вып. VII. Тифлис, 1873. С.21).

В этой мастерской было изготовлено несколько хороших орудий, вследствие чего в поход 1843 года Шамиль выступил, имея три пушки собственного литья (Там же. С.23; Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи... С.152; Отношение ген.Нейгардта, в сб. Движение горцев северо-восточного Кавказа в 20-50 гг. XIX в. Махачкала, 1959. С.387).
Историк имама Мухаммед Тахир ал-Карахи так рассказывает об отливке пушек перед этим походом: «Опытный кузнец Джабраил ал-Унцукулуви отправился в хадж из Чирката без разрешения имама. Когда он находился в Египте, по возвращении из хаджа, он увидел во сне, как будто бы ему было сказано: «Вернись в Дагестан и помоги Шамилю!» Он отправился и поселился у имама. Затем он посоветовал им отлить пушку. А у них были осколки от разбитой большой пушки, которую они забрали при нападении на Кучулик. Народу эта мысль понравилась, и он захотел ее осуществления, однако имам отговаривался тем предлогом, что мы не сможем ее использовать из-за недостатка пороха и снарядов (Это известие, точно так же как и рассказ Шамиля, переданный Руновским, свидетельствует о том, что первоначально имам, по каким-то соображениям, скорее всего не веря в свои возможности, сопротивлялся попыткам своих помощников, создать собственную артиллерию). Но все-таки принялись за отливку. Когда кончилась отливка и начали стрелять из нее для пробы ядрами, то она разорвалась и разрушилась. Тогда имам поклялся: «Клянусь, мы отольем-таки ее, хотя бы пришлось мне продать свою лошадь и ружье, дабы не посмели сказать отступники!» Шамиль взялся сделать де¬ло и не смог завершить его. На этот раз отлили хорошую славную пушку. Легко ее передвижение и велико от нее поражение» (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи... С.151-152)

По показаниям русских пленных, бежавших с гор в 1842 году, артиллерия Шамиля состояла всего из одного единорога и одного фальконета (Из показаний прапорщика Орбелиани, в сб. ДГСВК... С.416). При этом неизвестно, идет ли речь об орудиях собственной отливки или же о трофейных пушках. Артиллерия Шамиля, как мы видим, начала создаваться до 1843 года, но только успехи этого похода послужили сильным толчком для последующего развития артиллерийского дела у горцев. Во время похода Шамиль сумел в течение двух недель захватить 6 русских укреплений, где ему в руки попало 10 пушек разного калибра (См. Хронологический указатель военных действий русской армии. Т.III. СПб, 1911. С.25; Гаджи-Али... С.26). Во время этого же похода имам, используя русских перебежчиков, сделал первую попытку применить во время военных действий только что захва¬ченные орудия (Окольничий Н. Перечень событий в Дагестане // Военный сборник. 1859. №6. С.369,373).

Вскоре после похода 1843 года горцы начали усиленную отливку новых орудий (Выдержки из записок Абдуррахмана…С.23). Литьем распоряжался все тот же Джабраил. Благодаря записи рассказа Шамиля, сделанной А.Руновским, можно полностью восстановить картину всего процесса изготовления пушек в литейной мастерской в Ведено. Прежде всего, изготовляли опоку. Она была цилиндрической формы, цельная, длиною несколько больше человеческого роста (около 2 м), в диаметре ее размеры колебались от 50 до 70 см. Изготовлялась опока из железных прутьев, шириною в 3-4 см, толщиною в 1 см. Прутья с одного конца переплетались, образуя круглое, плоское дно. Между прутьями имелись промежутки, через которые, по окончании процесса отливки, выбивалась глина. Опока оковывалась в трех, а иногда и четырех местах массивными железными обручами. Дно ее плотно укладывали сырой глиной, после чего в центре опоки вставлялась форма орудийного ствола, сделанная из дерева; пустое же пространство между стенками опоки и формой на¬бивали глиной, которую смачивали водой и плотно утрамбовывали.

Приготовленную, таким образом опоку ставили на землю, обкладывали со всех сторон дровами и поджигали. Железный каркас и глина накалялись, а деревянная форма сгорала, для чего ее дополнительно обливали нефтью. Образовавшийся уголь вынимали специальным черпаком. Остывшую опоку переносили к приготовленной яме, куда и опускали ее вертикально так, чтобы верхняя часть находилась немного ниже уровня земли. После этого, в центр формы опускали железный цилиндрический брус, оканчивающийся тупым концом (все орудия отливались камерными). Брус предварительно обмазывали глиной, перемешанной с золой. Диаметр бруса зависел от калибра, какой хотели придать орудию. В верхнем конце бруса имелось отверстие, сквозь которое продевался железный прут, клавшийся на землю и не допускавший, таким образом, чтобы конец бруса дошел до конца формы. Вследствие этого внизу оставалось расстояние достаточное, чтобы образовать дно и торель орудия.

После всего этого над ямой складывали большой, каменный конусообразный горн. Материалом для этого служили камень и огнеупорная глина. На дне горна, по направлению оси канала орудия, проделывалось отверстие, которое на время плавки металла затыкалось железною пробкой. В своде горна, над поверхностью металла, проделывались три окна для закладки металла и угля и для контроля за ходом плавки Дутье устраивали ниже. Когда горн был готов окончательно, в него клали такое количество металла, которое было необходимо для отливки орудия. Кроме меди, никаких других металлов не употребляли, но так как вся медь была деловая, с полудою: котлы, тазы и прочая посуда, то это делало менее чувствительным отсутствие бронзы (Вся эта медь принадлежала прежде частным лицам, имущество которых по различным причинам было конфисковано. В распоряжении Шамиля такой, по его словам, было до 10000 пудов. (См. Руновский.... С.581)

После меди в горн насыпался уголь, которого на каждую отливку требовалось не менее ста пудов. Когда металл расплавлялся, из дна горна особыми щипцами вытаскивали пробку, и расплавленная медь стекала в форму. Через несколько дней после того, как отливка остывала, опоку вынимали из ямы, разбивали глину и вытаскивали готовый орудийный ствол. Внешние стенки пушки, так же как и канал ствола, всегда бывали более или менее шероховатыми. Но канал опиливали и выравнивали ручными средствами, а само тело орудия обтирали железными брусками и точильным камнем, после чего просверливали затравку. Качество отливки в некоторых случаях было сравнительно неплохим, хотя, конечно, и уступало заводской (Волконский Н. 1856 год в Чечне // Кавказский сборник. Тифлис, 1879. Т.3. С.571). На каждом стволе выбивалось клеймо с именем имама – «Шамуиль» (Выдержки из записок Абдурахмана… С.23). По окончании работ проводили испытание, для чего заряжали пушку двойным, а то и тройным зарядом. Большинство орудий не выдерживало пробы и разрывалось (Романовский. Кавказ и Кавказская война. СПб., 1860. С.344). Поэтому, из предосторожности, фитиль при испытании употреблялся очень длинный, а прислуга пряталась за каким-либо укрытием (Описание отливки орудия см. Руновский…С.580-582).
Орудия отливались самых различных размеров, но преимущественно небольшие. Так, например, у телетлинского наиба Абдурахима была пушка, изготовленная в Ведено, длиной всего около 70 см. «Потребные для этой пушки заряды были так малы, что один человек мог нести до двадцати зарядов. Принадлежащие к ним ядра были с половину кулака» (т.е. примерный калибр данного орудия был равен 30-40 мм. – В.В.) (Выдержки из записок Абдуррахмана… С.28).

За все время имамства Шамиля было отлито 40-50 орудий, но из этого числа совершенно годными было признано всего 12-14 пушек (Руновский… С.580).
Лучшими орудиями артиллерии Шамиля были русские трофейные пушки. Первые из них были взяты во время кампании 1843 года. Это два единорога, 1/4 пудовый единорог, 6-ти фунтовая пушка и 6-ти фунтовая мортирка, захваченные в Унцукуле и в Балаханском укреплении – единорог и 6-ти фунтовая пушка (Окольничий…С.21,24,38,41. Всего во время кампании 1843 г. в руки горцев попало: четыре 6-ти фунтовых пушки, четыре 1/4 пудовых единорога, два 10-ти фунтовых горных единорога и две 5-ти фунтовых мортирки. См. Юров А. 1843 год на Кавказе // Кавказский сборник. Тифлис, 1882. Т.VI. С.101). При поражении русских войск в 1845 году (Даргинская экспедиция) в руки горцев попало три горных орудия (Дельвиг Н. Воспоминания об экспедиции в Дарго // Военный сборник. 1864. №7. С.214). Всего, по словам Хаджи-Мурата, в 1851 году у Шамиля было до 30 орудий русского литья (Потто В. Гаджи-Мурат // Военный сборник. 1870. №11. С.180).

Установить более или менее точно общее число пушек, бывших в распоряжении Шамиля, невозможно, поскольку их число постоянно изменялось. Однако из беседы Шамиля с проф. Казембеком известно, что «артиллерия у Шамиля доходила до ста орудий» (Казембек М.А. Мюридизм и Шамиль // Русское слово. 1859. №12. С.222).
По некоторым сообщениям, в 1845 году у Шамиля имелось семь полевых орудий в Дарго и пять в Дагестане. Кроме это¬го, имам приказал отлить еще несколько орудий, требуя от каждого из главных наибов Большой и Малой Чечни доставки меди на одно орудие (Ржевуский А. 1845 год на Кавказе // Кавказский сборник. Тифлис, 1882. Т.VI. С.404).
Известно, что за 1856-59 гг. русскими войсками у горцев было взято 60 орудий (Фадеев Р. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, I860. С.132. До взятия Гуниба А.И. Барятинский доносил в Петербург (22.08.1859): «48 пушек, все крепости и укрепления неприятельские в наших руках». При взятии Гуниба было захвачено 4 орудия (Отношение Барятинского от 27.08.1859. Другие 8 орудий были захвачены в 1857-58 гг.)

Довольно значительное число пушек находилось в некоторых хорошо укрепленных аулах. Так, например, в Ирибе, бывшем одной из сильнейших крепостей Шамиля, имелось девять орудий разных калибров (С.К. Покорение Дагестана в 1859 году // Военный сборник. 1863. №11. С.67; Глиноецкий Н. Поездка в Дагестан // Военный сбор-ник. 1862. № 1. С.163). О сравнительно большом количестве орудий в горской артиллерии может свидетельствовать письмо Шамиля туркам, в котором он говорит, что «имеет в довольном числе войска и артиллерии» (Из протокола допроса турецкого шпиона 24.04.1854). У Шамиля было плохо дело с лафетами, которые изготовлялись по образцу русских. Горцы изготовляли довольно грубые лафеты, изымая при этом ряд частей, считавшихся, по их мнению, лишними, например, подъемные клинья и правила (А.В. Воспоминания о былом // Военный сборник. 1872. № 2. С.341-342). Окрашивались лафеты, как и у русских, в зеленый цвет (Показания жителя аула Катер-Юрта Устархана / ДГСВК... С.498), и мастерами были, в основном, беглые русские солдаты (Потто… С.180). О качестве лафетов сам Шамиль рассказывал, что в Гунибе они «были так ветхи и вообще дурные, что при каж¬дом выстреле орудия выскакивали из своих гнезд; оковки и винты разлетались далеко в разные стороны... Подъемных клиньев совсем не было, а вместо них защитники Гуниба употребляли большей или меньшей величины камни, смотря по наклону орудия» (Руновский…С.582)

Определенные трудности представляло снабжение артиллерии Шамиля боеприпасами. Это в равной степени относилось как к пороху, так и к снарядам различных типов. Порох, правда, с давних времен умело делать большинство народов, населявших Кавказ (Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. СПб, 1778. С.127-128). Некоторое количество хорошего пороха изготовлялось в мастерской турка Джавара, давно осевшего в горах (Потто… С.180).
В Дагестане Шамиль организовал для изготовления пороха несколько специальных мастерских в Ведено (Выдержки из записок Абдуррахмана…С.23. «На правую сторону от селения Ведено, на левом берегу реки Хулхалау наше внимание обращает на себя, прежде всего три небольшие домика... одно из них круглого плана, без объяснения его назначения, а при среднем надпись «Это помещение, где делают порох». Рядом большое сооружение, окруженное частоколом, защищаемое пушкой и стражей..., с надписью «Это помещение, где сохраняется порох». (Генко А.Н. Арабская карта Чечни эпохи Шамиля // Записки Ин-та востоковедения. Т. II. Вып.I. 1933. С.28), Унцукуле и Гунибе. Сера и селитра доставлялись в эти мастерские жителями Тлоха, Муно, Гуниба, Хоточ, Хиндах, Койсубулинского и Андалалского обществ, которым эта обязанность засчитывалась вместо воинской повинности (Прозрителев Г.Н. Кавказское оружие. Ставрополь, 1915. С.18), а, кроме того, каждое семейство получало из казны имама по 1,5 руб. серебром (Романовский… С. 343). В 1849-50 гг. была даже устроена ма¬стерская с пороховой мельницей, работавшей при помощи водяного колеса (Хроника Мухаммеда Тахира аль-Карахи… С.223).

О домашнем способе изготовления пороха можно судить по рассказу А.Л. Зиссермана, относящегося к хевсурам: «Они употребляют для этого уголь тонкого дерева, растущего между соснами, род селитры, добываемой посредством кипячения и процеживания из земли, на которой зимуют овцы, и серу, покупаемую в Тифлисе. Все это они толкут в деревянных ступках, пока масса не сделается плотною; после перетирают ее в решетах, плетеных из конских волос» (Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет на Кавказе. Т.1. СПб., 1879. С.211).

Жители западного Кавказа также, в случае необходимости (когда привоз из Турции по каким-либо причинам прерывался), сами делали порох. «Составная часть его очень оригинальна, по крайней мере, одна из них: трава зверобой (?) и затем селитра и уголь, пропорции же этих составных частей никто из пленных (бывших в горах. – В.В.) не полюбопытствовал узнать» (Гейне К. Пшехонский отряд. С октября 1862 по ноябрь 1864 г. // Военный сборник. 1866. №3. С.11).

Качество такого пороха было, конечно, весьма невысоким. Несколько лучше, но также не особенно хорошим, был порох, изготовляемый в Дагестане, в том числе из специ-ально организованных мастерских, о которых шла речь выше. Зерна этого пороха были неровными, неодинакового цвета, что указывало на неравномерность состава, при этом чрезвычайно мягки, и легко, при малейшем трении обращались в мякоть. Это отчасти объяснялось тем, что горцы клали слишком большой процент серы, полагая, что она придает пороху большую силу (Глиноецкий… С.394). Поэтому Шамиль стремился, по возможности, организовать пополнение своих запасов за счет хорошего (заводского) пороха. Сложнее обстояло дело со снабжением артиллерии горцев снарядами. В Дарго, правда, уже в 1843 году была создана небольшая литейная мастерская, в которой изготовляли ядра и картечь (Показания солдат и офицеров, бывших в плену... / ДГСВК. С.365). Ядра, так же как и пушки, имели с одной стороны клеймо – «Шамуиль», а с другой стихи из корана – «Да возвеличит и возвысит его Бог еще больше» (Выдержки из записок Абдуррахмана… С.23).

Однако качество этих снарядов было сравнительно невысокое и изготовлялись они в очень небольшом количестве. Поэтому главным источником, из которого горцы пополняли свои запасы, были трофеи, захваченные у русских войск. Особенно большие запасы снарядов достались в руки Шамиля во время кампании 1843 года. В Цатанихе им было взято около 30 000 различных снарядов, которые перевезли в Хидатли, где они хранились в складе, высеченном в скале (Потто… С.180).
После каждого боя горцы подбирали ядра, выпущенные русской артиллерией. Для некоторых аулов подобный промысел заменил даже установленный Шамилем налог (В-ий А. Воспоминания о былом. С.341; Введенский… С.154). Горцы умели начинять гранаты и неоднократно использовали их против русских (Дельвиг…С.160,170; А.О. Две недели в Шалинском укреплении // Военный сборник. 1863. №11. С.131; Описание осады укрепления Ахты в 1848 г. СПб., 1850. С.13; Кавказец. Из кавказской жизни // Русский вестник. 1862. Т.40. С.57; Федоров… С.202). Но в некоторых случаях, видимо из-за не-хватки пороха или запалов, они засыпали гранаты песком и стреляли ими, как ядрами (Потто В. Из записок кавказца // Военный сборник. 1871. №1. С.129).

Пушки Шамиля перевозились упряжками из 6 лошадей, подобными русским. «И надо отдать справедливость, что, при столь непривычной для горцев упряжи, все движения были чрезвычайно быстры и не уступали нашим (русским. – В.В.) (А. В-ий. Воспоминания о былом…С.342). В ряде случаев горцы; так же как и в регулярной артиллерии, подбирали лошадей для одной упряжки по масти (Дельвиг…С.198). Обслуживали орудия, главным образом, беглые русские солдаты (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи…С.151; Дельвиг…С.214; Окольничий…С.369; Показания солдат и офицеров...С.365;498).

Местные жители привлекались в качестве орудийной прислуги сравнительно в небольшом количестве. Те же из них, кто попадал в это число, освобождались от всех видов повинностей. Их обучал беглый русский фейерверкер, назначенный на эту должность имамом (В-ий… С.342). В числе артиллерийских начальников были также и горцы, познакомившиеся с основами артиллерийского дела на востоке или с помощью русских перебежчиков. Среди них особенно выделялся своими знаниями Яхья-Хаджи, бывший начальником всей артиллерии Шамиля (Волконский Н. Окончательное покорение восточного Кавказа // Кавказский сборник. Т.IV. Тифлис, 1879. С.176).

В 1845 году во время Даргинской экспедиции был убит «уважаемый горцами Саиб, начальствовавший частью артиллерии Шамиля» (Колюбакин Б.М. Кавказская экспедиция в 1845 г. СПб, 1907. С.118). Артиллерийские начальники не подчинялись наибам, а получали приказания непосредственно от Шамиля. Мухаммед Тахир ал-Карахи описывает, например, такой случай: «На этой горе один из наибов сказал артиллеристу, опытному стрелку Хаджи Яхье ал-Чиркави: «Доставь пушку в Хичан-Биган», но тот ответил ему грубым словом. Он еще заявил: «Я не нахожусь под твоим началом и подчиняюсь только приказу имама и воздерживаюсь только от того, что он запрещает» (Хроника Мухаммеда Тахир ал-Карахи…С.183).

Заимствуя опыт русской армии, Шамиль стремился вооружить свои войска не только пушками, но также и ракетами. В Ведено «в слободе, расположенной поблизости имамского дома и населенной ренегатами и пленными мусульманами, выделывались даже ракеты, для которых впрочем, особого заведения не было. Производством ракет первоначально занимался один ренегат, по имени Урус-Хассан. Он же обучал этому делу и горцев. Но впоследствии, когда они уже достаточно с ним познакомились, ренегат был удален, и производство ракет перешло исключительно в руки туземцев» (Выдержки из записок Абдуррахмана… С.23). В 1853 году Шамиль в своем письме турецкому султану писал: «Теперь у нас по милости Божией развились умы и понятие об оружии для военных действий: отливаются орудия, делается порох и конгревовые ракеты, которые в военное время вредят столько же, сколько и самые орудия» (Письмо Шамиля турецкому султану с просьбой о помощи).

Однако полностью освоить это оружие, в то время, еще недостаточно разработанное даже в европейских армиях, горцы, конечно, не смогли и, насколько можно судить по имеющимся данным, боевое применение ракет с их стороны окончилось полной неудачей. В ночь с 18 на 19 февраля 1853 года горцы впервые использовали ракеты против лагеря русских войск, расположенного у ручья Шевдон. Ракеты не причинили русским никакого вреда, так как они то «подымались сажен на пять, и с этой высоты или обратно спускались к горцам, или разрывались, освещая на мгновение лагерь» (В-ий… С.344). Столь же мало удачным было действие их ракет и в последующие дни (Там же. С.355).
Значительно хуже, нежели у Шамиля, обстояло дело с артиллерией у горцев западного Кавказа, несмотря на то, что здешние племена имели больше преимуществ в получении пушек и боеприпасов из Турции. Несмотря на то, что артиллерия стала ими использоваться раньше чем в Дагестане (известен случай применения мелкокалиберного фальконета уже в 1835 г.) (Федоров…С.17. В 1838 г. горцы использовали два орудия, одно из которых фальконет на колесном лафете было захвачено русскими. (Юров А. Три года на Кавказе. 1837-1839 гг. // Кавказский сборник. Т. VIII. Тифлис, 1884. С.175,194. В 1841 г. горцы действовали против укрепления Навагинского (на Черноморском побережье) батареей из четырех орудий, в числе которых были две 12-ти фунтовые пушки и один полупудовый единорог (Н.В. 1841 и 1842 гг. на Кавказе // Кавказский сборник. Тифлис, 1889. Т.XIII. С.410,416,418), она никогда не достигала такого развития, которое получила артиллерия в войсках имама.

В первую очередь необходимо отметить основное различие в общем принципе организации артиллерии. Как известно, у Шамиля пушки принадлежали центральной власти и использовались ею в зависимости от обстоятельств. У горцев же западного Кавказа пушки являлись собственностью отдельных владельцев, которым желавшие пользоваться орудиями должны были платить за каждый выстрел, употребляя при этом собственные боеприпасы. Если жители какого-либо аула желали сделать несколько выстрелов, то они «посылали депутацию к владельцу орудия, которая уславливалась о цене, и потом уже горцы приступали к сбору пороха и приготовлению каменных снарядов, если не имелось в запасе трехфунтовых гранат (которыми они стреляли в 1859 г., наполняя их песком. – В.В.)» (Введенский… С.156). Вполне естественно, что пушки, принадлежавшие отдельным князьям, как правило, были в очень плохом состоянии и обслуживались неквалифицированными людьми. Так, абадзехи в 1859 году одно из своих орудий таскали в корыте, которое заменяло им лафет (Там же. С.155). Гораздо в лучшем состоянии находились пушки, бывшие у племен, действовавших непосредственно на Черноморском побережье, поскольку фактически ими распоряжались и обслуживали их турецкие и европейские агенты, засылаемые на Кавказ. Вот так характеризует состояние артиллерии в этом районе в 1857 году ген. А.И. Барятинский: «До сего времени горцы действовали против нас, – пишет он, – из 9 орудий разных калибров; недавно одно орудие у них разорвало...

Четыре орудия у них на полевых лафетах возятся лошадьми; прислуга при всех орудиях из флибустьеров. Иногда они стреляют и гранатами, но последние разрываются, не долетая до лагеря; по черепку одной из гранат можно заключить, что она была ¼ пудовая. Ядер найдено много 6-ти и 5,5 фунтовых. Горцы стреляют преимущественно ночью. Иногда делали до 100 выстрелов с разных сторон. Судя по этому и вообще по частой, бесполезной стрельбе из ружей, надобно полагать, что им доставляются боевые припасы в значительном количестве. Суда по всему берегу пристают беспрепятственно, особливо их много приходит к Туапсе, Пшаде, Геленджику и Новороссийску» (АКАК. Т.XII. Ч.3. C.516).

При взятии русскими войсками в этом же году Геленджика в большом пороховом погребе было обнаружено свыше 150 пудов пороха и 500 готовых гранат. Порох был полированный, очень хорошего качества, явно заводской выделки. Взятые здесь орудия были следующих калибров: три чугунные каранады калибра несколько менее 12 фунтов, медная 5 фунтовая пушка, отливки 1850 года, с вензелем турецкого султана. Все четыре на плохих крепостных лафетах. Кроме того, русский 3-х фунтовой единорог на исправном горном лафете и французская гаубица более полупудового калибра на исправном подвижном лафете произвольного устройства (Там же. С.529).
Помимо вполне современной материальной части, горцы Черноморского побережья получали квалифицированную помощь от иностранных агентов, вo главе которых одно время находился артиллерийский офицер Лапинский (Там же. С. 515, 527. Лапинский – уроженец Галиции, служил прапорщиком в австрийской артиллерии, в 1856-1860 гг. состоял при Сефер-бее).

Как уже говорилось выше; вся артиллерия горцев восточ¬ного Кавказа находилась непосредственно в распоряжении имама, который в зависимости от обстоятельств распределял ее между своими наибами (В-ий…С. 341; Письмо Шамиля к Галбацу // ДГСВК... С.483). Шамиль очень дорожил своей артиллерией не только потому, что создание ее было сопряжено с большими трудностями, но также и потому, что наличие пушек в его войсках придавало имаму в глазах подвластных народов большой престиж и тем самым способствовало укреплению его власти над ними. Поэтому, выделяя орудия в распоряжение наибов, Шамиль предписывал им беречь их, «как зеницу ока». Когда Абакар-Дибир посмел слишком неосторожно использовать свои пушки, Шамиль сделал ему выговор и строго предписал беречь орудия, «не подвергать риску, подражая в этом случае Саадулле и Анзорову, которые постоянно действовали в последнюю зимнюю экспедицию (1847 г.) артиллерийским огнем, а между тем русские даже в свои подзорные трубы не могли видеть их орудия» (К. Левый фланг Кавказской линии в 1848 г. // КС. Тифлис, 1887. Т.XI. С.346).

Боясь гнева имама, наибы не рисковали своими пушками и предпочитали действовать из них с дальнего расстояния, чтобы при первой же угрозе иметь возможность передвинуть их в безопасное место (А.О. Летом в Чечне в 1858 г. // Военный сборник. 1863. №12. С.439; В-ий…С.341; Колюбакин… С.53). Оберегая свои пушки от неприятеля, горцы достигли большого совершенства в искусстве моментально снимать с огневой позиции и прятать орудия в различных труднодосягаемых местах (К. Левый фланг…С.337). По словам очевидцев, «в искусстве прятать свою артиллерию в минуту крайней опасности, горцы... могли перещеголять все народы земного шара» (К.: Обзор Статей на Кавказе в 1846 г. // КС. Тифлис, 1894. Т.XV. С.170).

Число орудий, которое имели горцы при своих отрядах и сосредоточивали в одном месте, как правило, было сравнительно небольшим, и в этом отношении они уступали русским войскам. В 1844 году в районе Акушей у горцев было всего две пушки (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи…С.144), во время боев у Дарго (1845 г.) они действовали из трех орудий (Дельвиг…С.193). Собранные имамом в том же 1845 году две партии имели, каждая, по три орудия (Колюбакин… С.21,22,72). В походе на Кабарду в 1846 году Шамиль имел семь пушек (Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи… С.198). В том же году в Малой Чечне горцы имели всего пять орудий, которыми командовал сам Яхъя-Хаджи (К. Обзор событий на Кавказе в 1846 г. // КС. Тифлис, 1894. Т.XV. С.493).

В 1853 году в боях на Хоби-Тевдонских высотах они использовали шесть орудий (В-ий…С.355). В 1854 году, во время похода в Кахетию, у Шамиля было два горных единорога и одно полевое орудие (Баратов. Нашествие скопищ Шамиля на Кахетию в 1854 г. // КС. Тифлис, 1876. Т.1. С.261), а при сборе войск для предполагаемого похода в Кабарду – шесть орудий (Игнатович. Боевая летопись 82-го пех. Дагестанского полка. Тифлис, 1897. С.185). В 1858 году в Чечне один из наибов имел при своем отряде два орудия (А.О.… С. 439).

Действуя, в большинстве случаев, с дальнего расстояния горцы применяли различные виды стрельбы. Чаще всего они стреляли навесно, в результате чего эффективность их орудий сильно снижалась (Малодейственность огня горской артиллерии, отмечаемая во многих случаях, объясняется, в первую очередь, недостаточной боевой и специ¬альной подготовкой прислуги. (См. В-ий…С.341; Колюбакин…С.117; Введенский…С.159; Волынский Н. 1858 год в Чечне… С. 534).
Но отмечались случаи, когда их пушки вели настильно-рикошетный огонь, которым они наносили противнику ощутительные потери (Введенский…С.155; Волконский Н.А. Погром Чечни в 1852 г. // КС. Т.V. Тифлис, 1880. С.80; В-ий…С.342; Волконский Н.А. Трехлетие в Дагестане, 1848 г.; Взятие Гергебиля и геройская защита укрепления Ахты // КС. Т.VII. Тифлис, 1883. С.503; Действие артиллерии горцев имело также немалое, влияние на психику и физическое состояние противника. Беспрерывный, беспокоящий огонь, который часто применяли они против русских войск, заставлял солдат проводить целые ночи без сна, что, конечно, очень быстро сказывалось на их боеспособности (См. например, В-ий…С.342.) Во многих случаях орудия горцев устанавливались на специально оборудованных огневых позициях, которые устраивались в наиболее выгодных для ведения стрельбы пунктах и дополнительно усиливались искусственными сооружениями (Рапорт ген. Пассека. Отступление от Хунзаха (1843 г.) // КС. Т.I. Тифлис, 1876. С.225; Волконский Н. 1857 год в Чечне…С.527).

Н.Волконский пишет: «Неприятельская батарея, вся освещенная солнцем, рисовалась, как на ладони. Видна была ее прочная одежда из толстых брусьев, окутанных кругом колючкою и валежником» (Волконский Н.А. Погром Чечни… С.80). Одновременно с этим артиллерия Шамиля отличалась очень большой подвижностью на поле боя. Русские офицеры часто удивлялись тому, как орудия горцев проходили по такой местности, где казалось даже пешему трудно пройти (А.О.…С.435). Использовали горцы свою артиллерию и в качестве конной. Так, например, при отступлении русских войск в 1848 году от Гойты конная партия горцев, человек до шестисот, все время следовала по одному направлению с русской колонной, параллельно главной дороге, то приближаясь, то удаляясь от нее насколько позволяли непроходимые заросли. Партия дви¬галась довольно стройно, так что издали ее можно было принять даже за регулярную кавалерию. Неожиданно горские всадники расступились, и по русской колонне грянул залп из трех орудий, двигавшихся все время внутри партии и поэтому совершенно замаскированных от наблюдения (К. Левый фланг Кавказской линии в 1848 г…С.337).
Подводя итог вышеизложенному, можно констатировать, что Шамилю удалось в сравнительно короткий срок создать вполне боеспособную артиллерию, которая, начиная с 1843 года, принимала участие во всех более или менее значительных боевых столкновениях на восточном Кавказе. Артиллерия горцев была, конечно, значительно хуже артиллерии русской регулярной армии, но это и не может вызывать удивления. Гораздо большего удивления заслуживает то, что в горах, при полном отсутствии соответствующей материально-технической базы, Шамилю удалось организовать производство не только артиллерийских боеприпасов, но и орудий. Создание артиллерии является одним из наиболее существенных звеньев в цепи мероприятий, предпринимавшихся Шамилем для создания регулярных вооруженных сил, и, как следует отметить, здесь ему удалось добиться наибольших успехов.

Рисунок.  Отливка орудия Шамиля
1) горн; 2) окно для засыпки горна; 3) отверстия для дутья; 4) медь; 5) стержень для создания канала ствола; 6) глиняная форма; 7) железная основа; 8) опок; 9) летник; 10) пробка; 11) окно для наблюдения за плавкой.

Журнал "Ахульго". 2010. № 12. С. 12-17.