[опубликовано 9 Мая 2017]

У.Б. Очиров

С началом Гражданской войны Северо-Восточный Кавказ (в данной статье под Северо-Восточным Кавказом подразумеваются территории, входившие в состав Дагестанской и восточной части Терской областей – Кизлярский и Сунженский отделы, Хасавюртовский, Грозненский и часть Владикавказского округов) сразу оказался вовлечен в водоворот событий. На территории, представлявшей собой обильную чересполосицу земель горских и кочевых общин, юрты казачьих станиц, наделы русских крестьян и немецких колонистов, вспыхнул ряд вооруженных конфликтов, обостренных не только социальными, но и национальными противоречиями. Различные политические и  национальные силы создавали здесь свои государственные образования и военные формирования, которые боролись между собой или объединялись в новые союзы. Поддержка национальных общин, особенно в начале Гражданской войны, могла иметь ключевое значение для победы той или иной стороны. Например, при разгроме Терского восстания (Бичераховщины) в ноябре 1918 г. ключевую роль сыграла 1-я Ударная Советская Шариатская колонна, сформированная из кабардинцев и осетинов- керменистов. Свою лепту в поражение мятежников внесла Чеченская Красная армия, объединенная вокруг красногвардейцев Н. Ф. Гикало, которая успешно отражала атаки казаков на Грозный, воспрепятствовав тем самым объединению войск братьев Бичераховых [1, c. 54-55].

Неудивительно,  что  лидеры  контрреволюции  Вооруженных  сил  на Юге России  (далее – ВСЮР) стремились привлечь на  свою сторону национальные меньшинства, в том числе и на Северо-Восточном Кавказе, и предоставляли им возможность несения военной службы в составе национальных военных формирований. Поскольку в советской историографии превалировало мнение, что лагерь контрреволюции «не заслуживает внимания исследователей» [2, с. 26], то история и боевой путь этих национальных частей и поныне остаются одним из самых крупных «белых пятен» истории Гражданской войны. Сразу оговоримся, что в официальных документах ВСЮР понятия «национальные части и соединения» отсутствуют, и этот термин мы применяем условно, считая национальными те части и соединения, которые как минимум на три четверти комплектовались из представителей нерусских национальностей, как это было принято при формировании национальных соединений РККА в 1941 – 1942 гг.

Горцы и степняки – прирожденные кавалеристы – «с младых ногтей» умели обращаться с конем и холодным оружием, поэтому их привлекали в основном в конницу. Следует учесть, что технические и артиллерийские части и подразделения в таких дивизиях комплектовались в основ- ном из опытных и обученных бойцов, как правило, из числа славянских народов. Предусматривались проекты создания национальных батарей и других подразделений, но они в основном остались на бумаге.

Поскольку наступление Добровольческой армии шло с запада на восток, то первыми из народов Северо-Восточного Кавказа в сферу влияния деникинцев попали осетины. Еще летом – осенью 1918 г. осетины принимали участие в Терском восстании. Достаточно указать, что военное руководство «бичераховцами» осуществлял осетин генерал-майор  Эльмурза  Мистулов  (до  ноября 1918 г. ) [3, с. 555]. В сентябре часть мятежников, в том числе группа осетин, под руководством кабардинца З.А. Даутокова пробралась через горы на соединение с повстанцами А.Г. Шкуро в Баталпашинский отдел Кубанской области.

12 сентября 1918 г. Шкуро сформировал 1-ю Туземную горскую дивизию, в составе которой наряду с Кабардинскими, Черкесскими и Карачаевским полками был и Осетинский конный дивизион [4, с. 172]. Это было первое национальное соединение в составе Добровольческой армии, название которого должно было напоминать о подвигах прославившейся в Первую мировую войну 1-й Кавказской туземной (Дикой) дивизии. Позже в составе этого соединения появилась 1-я Дагестанская конная сотня. В октябре Туземная горская дивизия вместе с остальными «шкуринцами» соединилась с основными силами Добровольческой армии. Хотя основу дивизии (вскоре переименованной в Черкесскую) составляли Карачаевский и 4 Черкесских полка, в ее составе продолжали числиться небольшие подразделения – Осетинский дивизион, Абазинская и Дагестанская сотни [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 5. Л. 11-15об.]. К концу 1918 г. в составе 1-го Осетинского конного дивизиона числилось 112 сабель [РГВА. Ф. 39540. Оп.1. Д. 5. Л. 14об., 28]. В оперативных расписаниях белогвардейцев этот дивизион числился до февраля 1919 г. После поражения Терского восстания часть мятежников, в том числе осетины, пробрались через Кабарду на соединение с 3-м армейским корпусом Добровольческой армии. С ноября 1918 г. по январь 1919 г. в расписании этого объединения числился Терский Осетинский дивизион (163 сабли) [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 5. Л. 14об., 28]. 

Помимо двух дивизионов и сотни, в Добровольческой армии у белогвардейцев были и другие национальные подразделения, например в составе войск Л. Ф. Бичерахова (осетина по происхождению), который сформировал отряды из осетин и дагестанцев в  Порт-Петровском. Даже в  апреле 1919 г. в Прикаспийском отряде генерала Пржевальского в Баку числился Осетинский пехотный батальон [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 34. Л. 15].

В конце 1918 – начале 1919 гг. в результате удачных операций весь Северо-Восточный Кавказ оказался под контролем Добровольческой армии. В ее рядах в этот период нес службу ряд генералов и офицеров из числа горцев (генерал от артиллерии Эрис-хан Алиев, бывший командир Туземно- го конного корпуса генерал-лейтенант Дмитрий Абациев, полковник Арслан-Бек Котиев, полковник Нух-Бек Шамхал Тарковский и др. ), которые стали занимать руководящие посты в создаваемых местных национальных администрациях. Они, как и другие офицеры бывшего Туземного конного корпуса, выступили с инициативой создания мононациональных  горских соединений. В планах белогвардейцев к концу 1918 г. значилось уже 6 конных дивизий (Черкесская, Кабардинская, Осетинская, Ингушская, Чеченская, Дагестанская) и 4 пешие бригады (Осетинская, Ингушская, Че- ченская и Дагестанская) [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 5. Л. 95-98об.]. Кроме того, на Ставропольщине действовал Инородческий полк, в составе которого несли службу тюрки-кочевники – ногайцы и туркмены [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 5. Л. 17об.].

В дальнейшем историю национальных частей мы рассмотрим по отдельным соединениям. Осетинская конная дивизия. В начале 1919 г., после перехода Осетии под контроль белогвардейцев, Шкуро приступил к формированию Осетинской конной бригады [4, c. 204]. 20 февраля 1919 г. был отдан приказ о формировании 1, 2, 3 и 4-го Осетинских конных полков, а 1 апреля бригада была переименована в дивизию. Одновременно началось формирование Осетинской пешей бригады. Однако темпы формирования были довольно низкими. Например, в сводках командования за февраль 1919 г. сообщалось, что 1 и 2-й Осетинские конные полки «почти готовы», но в сводках за 5 апреля видно, что в 1-м полку было всего 214 сабель с 4 пулеметами, а во 2-м – 243 сабли с 1 пулеметом, причем последнюю часть пришлось временно распустить по домам [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 34. Л. 14об.].

3-й Осетинский полк, к тому времени вошедший в сводно-горскую дивизию, был отправлен на фронт, но в том соединении он являлся самым «слабым звеном»; его доля в личном составе дивизии не превышала и 10 % [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 34. Л. 15об.]. Несмотря на то, что в Императорской армии (и, соответственно, в белой) служило немало офицеров-осетин, соединение в течение долгого времени оставалось без командира. Только весной 1919 г. Осетинскую дивизию возглавил полковник Н. А. Эммануэль.

В этот период соединение, числившееся в составе войск Терско-Дагестанского края, было переброшено на астраханское направление. 1-я бригада вошла в Свято-Крестовскую группу Астраханского отряда, а еще один Осетинский дивизион – в Приморскую группу того же отряда [5, c. 303]. К июню 1919 г. в 3 полках (без 3-го полка, сражавшегося под Царицыном) числилось 1200 сабель с 8 пулеметами. При этом вне дивизии действовали отдельные Осетинский (95 сабель и 1 пулемет) и Кубанский Осетинский (160 сабель) дивизионы [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 34. Л. 194]. Несмотря на все усилия отряда Д.П. Драценко, Астрахань взять не удалось.

К осени 1919 г. численность соединения Эммануэля сократилась до 600 сабель с 21 пулеметом (без учета 3-го полка). В боях с Экспедиционным корпусом 11-й армии Свято-Крестовская группа потерпела поражение и отошла в Грузию, где была интернирована. Вместе с нею туда отступила и Осетинская конная дивизия в составе 1, 2 и 4-го полков. 3-й Осетинский конный полк в августе покинул сводно-горскую дивизию и был переброшен на запад, за Днепр. 2 марта 1920 г. эта часть была свернута в Сводный Осетинский дивизион и под командованием полковника М. А. Джагинова выступила в Бредовский поход. После эвакуации отряда в Крым летом 1920 г. никаких следов этого дивизиона найти не удалось. Впрочем, известно, что 28 апреля 1920 г. Осетинский конный дивизион был среди частей, вошедших в состав 1-го Туземного полка [3, c. 379-380, 420]. Приказ № 3139 от 6 мая 1920 г. констатировал ликвидацию Осетинской конной дивизии, четырех Осетинских полков, трех батальонов и одной сотни [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 181. Л. 240-240об.].

Ингушская и дагестанская конные бригады в составе сводно-горской дивизии. После поражения 11 и 12-й армии в феврале 1919 г. было предложено начать формирование Дагестанских конной дивизии и пешей бригады. Ингушетия в то время некоторыми белогвардейцами оценивалась как «целиком большевистская» [4, c. 203], но аналогичное предложение было выдвинуто и в адрес ингушей. К февралю 1919 г. в сводках сообщалось, что 1 и 2-й Ингушские полки «почти готовы». В марте 1919 г. 1-й Ингушский полк (390 сабель) предполагалось вывести из Назрани в Великокняжескую для передачи в состав сводно-горской дивизии, но этому что-то помешало. Летом 1919 г. численность Ингушской бригады полковника А.-Б. Б. Котиева достигла 1100 сабель. В Дагестанской бригаде в то же время числилось 850 сабель с 10 пулеметами [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 34. Л. 203об.]. Только в августе 1919 г. обе конные бригады перебросили на фронт, в состав сводно-горской дивизии.

Это  соединение,  сформированное  в  марте 1919 г., должно было состоять из 4 полков разных национальностей: 1-го Ингушского, 2-го Кабардинского, 3-го Осетинского и Карачаевского. Однако Ингушский полк, как уже говорилось, вошел в состав соединения спустя почти полгода. К тому времени части дивизии, сражавшейся в Сводном и 4-м конном корпусах на царицынском направлении, понесли тяжелые потери и требовали доукомплектования. 2-й Кабардинский полк с 2-м конно-артиллерийским дивизионом был передан в соседнюю Кабардинскую дивизию. Предполагалось, что оставшиеся полки-«ветераны» (3-й Осетинский и Карачаевский) составят 1-ю бригаду, ингушские части – 2-ю, а дагестанские части – 3-ю. Однако 1-ю бригаду сразу «раздергали»: Карачаевский полк, убывший на доукомплектование, вскоре вернули в Черкесскую дивизию, а 3-й Осетинский вообще перевели на Украину. Фактически в соединении оказались две бригады новобранцев, не готовых к тяжелым боям. В частях началось дезертирство, даже дальний путь через незнакомую местность не пугал беглецов. К октябрю 1919 г. в дивизии не осталось даже и 450 сабель [3, c. 495]. Боеспособность такого соединения была невысокой, в описаниях операций конца 1919 – начала 1920 г. сводно-горская дивизия почти не упоминается. Как и в других случаях, приказ № 3139 от 6 мая 1920 г. лишь констатировал исчезновение соединения и всех полков.

Чеченские и кумыкские части. Предложение о формировании Чеченской конной дивизии из 4 чеченских полков было выдвинуто в начале 1919 г. Ее первым начдивом стал полковник Н. Ф. О’Рем, начальником штаба – полковник Маас. Однако формирование соединения шло медленными темпа- ми. Имели место случаи дезертирства или неявки «джигитов», не желавших служить в белой армии. Тем не менее, в апреле 1919 г. дивизию решили перевести в новый район формирования – г. Святой Крест. В течение двух недель соединение из трех полков с 818 «джигитами» завершило переброску, хотя не обошлось без инцидентов: перестрелка с ингушами, столкновения с казаками на почве обоюдного конокрадства, жалобы местных жителей на грабежи и изнасилования [РГВА. Ф. 39693. Оп.1. Д. 6. Л. 47-48, 62].

В составе дивизии формировался и 4-й Чеченский полк (формально с 1 апреля). 18 мая в состав дивизии вошел еще один полк – Кумыкский (ком. – полковник Волшанский). 31 мая командующий войсками Терско-Дагестанского края генерал И. Г. Эрдели включил Чеченскую конную дивизию в состав Свято-Крестовской группы Астраханского отряда. В первых боях чеченцы и кумыки не раз отличились в боях с красными, что неоднократно отмечал новый начдив – генерал А.П. Ревишин (бывший командир Крымского конного полка). Однако и здесь начались инциденты с местным населением, жаловавшимся на постоянные «реквизиции». После одной из таких жалоб Драценко предал суду военного трибунала группу кумыков во главе с корнетом бароном фон Менгденом, но они были оправданы. Хотя ни один из полков Чеченской дивизии полностью не укомплектовали, численность соединения была высокой. Например, по данным на 18 августа 1919 г. в составе Кумыкского полка находились 631 «всадник», 1-го Чеченского – 702, а трех других – 842 (всего почти 2,2 тыс. сабель) [РГВА. Ф. 39693. Оп. 1. Д. 11. Л. 30]. Ни одна из национальных дивизий не могла сравниться с этим соединением по численности. Однако во всех полках не хватало большого количества вооружения и амуниции, у многих не было обуви.

В августе 1919 г. полковник О’Рем, формировавший в Чечне 5 и 6-й Чеченские полки, заявил о скором завершении комплектования частей. Эти полки предполагалось перебросить в Закаспийскую область. Однако начавшееся движение Узун-хаджи (сподвижника Шамиля (здесь ошибка. – Ред.), поддержанного большевиками Н. Катхановым, Н. Гикало и А. Шериповым) сорвало планы белогвардейцев. Услышав о восстании на родине, многие чеченцы и кумыки стали дезертировать. К 3 сентября числилось уже 140 дезертиров. Опасаясь развала соединения, Ревишин настоял на переброске Чеченской дивизии в тыловой район Добровольческой армии (Купянск – Изюм), где она вступила в бои с повстанцами Н.И. Махно. В ноябре 1919 г. для восполнения потерь начдив приказал произвести в Крыму набор добровольцев, в том числе и крымских татар-мусульман. Однако эти наборы не восполнили потери, и после отступления в Крым 15 марта 1920 г. Чеченская дивизия была сведена в Крымскую конную бригаду. Один из полков, укомплектованный местными уроженцами, преобразовали в Таврический полк, остальные  свели  в  Чеченский  полк.  28  апреля 1920 г. Чеченский полк был обращен на формирование 1-го Туземного полка [3, c. 420, 626].

Подразделения ставропольских туркменов и ногайцев. Как уже упоминалось, осенью 1918 г. из инородцев Ставропольской губернии (ставропольских туркмен, ногайцев и большедербетовских калмыков) стал формироваться Инородческий полк; позже калмыков выделили в отдельный дивизион.

Несмотря на малочисленность, в октябре часть была включена в состав 4-й дивизии и приняла участие в боях на ставропольском направлении. Лишь к началу декабря, когда в Инородческом полку осталась 41 сабля [РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д.5. Л. 17об.], его передали в распоряжение Ставропольского военного губернатора генерал-майора П. В. Глазенапа, который использовал часть для несения охраны правопорядка. К началу 1919 г. в Инородческом полку было 120 конников и 300 пехотинцев с 4 пулеметами [РГВА. Ф. 39540. Оп.1. Д. 5. Л. 30].

Однако к весне численность этой части вновь сократилась до минимума (до 65 – 70 сабель). Дальнейший боевой путь этого полка до августа точно установить не удалось. Из оперативного расписания ВСЮР эта часть исчезает. Известно, что в составе Войск Закаспийской области существовал некий Инородческий полк. С. В. Волков указал даже имена их командиров (до 4 апреля 1919 г. полковник Кушелев, после – полковник Горбатовский) [3, c. 227], но уверенно говорить, что это одна и та же часть, мы не можем. С 3 августа 1-й Инородческий полк вошел в состав 1-й Астраханской казачьей дивизии. По данным советской разведки, этот полк был наиболее многочисленным в этом соединении (к концу 1919 г. – 300 сабель и 6 пулеметов) [РГВА. Ф. 195. Оп. 3. Д. 895. Л. 30].

Он прошел оставшийся боевой путь вместе с астраханцами, после эвакуации в Крым был свернут в дивизион [6, c. 38]. В составе частей ВСЮР несли службу и другие ногайские подразделения. Например, в составе 5-го Александрийского гусарского полка, который развернули в Грозном в июле 1919 г., помимо двух калмыцких эскадронов, было два эскадрона, укомплектованных ногайцами [7, c. 102]. Боевой путь этой части был не очень долгим. Летом 1919 г. 5-й гусарский полк принимал активное участие в подавлении восстания в Чечне. Позже он был переброшен на реку Куму, где обеспечивал связь между Астраханским отрядом генерала Д. П. Драценко и партизанами нойона С.-Д. Б. Тюменя.

6 января 1920 г. при отступлении через г. Святой Крест александрийские гусары были разгромлены частями 11-й армии. В ходе боя многие гусары сдались в плен, в том числе несколько взводов. В результате этого 5-й Александрийский полк был сведен в два эскадрона (дивизион), которые через Грузию эвакуировали в Крым. 16 апреля 1920 г. он вошел в состав 1-го кавполка [3, c. 454], но национальных подразделений в его составе уже не было.

Анализируя действия этих национальных частей и соединений, мы должны признать, что за редким исключением они были не очень эффективными. Этому способствовал целый ряд факторов, как политических, так и сугубо технических. Если рассматривать технические проблемы, то тут следует отметить слабую работу тыла. Как правило, основными причинами медленного формирования этих частей была вовсе не нехватка «джигитов», а недостаток вооружения, денег и командного состава, владеющего языком подчиненных. Вызывают вопросы принципы отбора таких командиров, как Эммануэль, О’Рем, Маас, фон Менгден и др., ведь в составе Императорской армии было немало офицеров из числа осетин, вайнахов и дагестанцев. Часто при анализе донесений командиров видно, что у бойцов недоставало самого элементарного – обуви и одежды. Но все-таки главным фактором неуспешной деятельности национальных частей следует признать негибкую и нетерпимую к возможным проявлениям автономизации национальную политику. Руководство Белого движения не смогло заинтересовать представителей национальной интеллигенции, привлечь их на свою сторону. Случаи перехода национальных меньшинств на сторону белых имели место в основном в первый год войны и, как правило, были спровоцированы красным террором или перегибами в политике Советов на местах. Репрессии белых отнюдь не улучшили положение дел. Неслучайно дагестанский большевик М. Кундухов писал: «Население ждет истинного порядка и культуры… Большевизм становится чуть ли не религией бедняков» [цит. по: 8, с. 232]. В горах в 1919 – 1920 гг. продолжали действовать отряды большевиков Н. Ф. Гикало, Б. Шеболдаева, А. Шерипова, Б. Калмыкова, Х. Кошокова, Н. Катханова, Арцханова, Тогоева и т. д. На территории горного Дагестана и Чечни вспыхнули мятежи религиозных лидеров – Али- хаджи Акушинского, Узун-хаджи и др., поддержанных местными большевиками. Неудивительно, что в 1919 г. национальные меньшинства в большинстве своем отказались от поддержки белогвардейцев, а национальные соединения в скором времени рас- пались из-за недостатка пополнений.

СПИСОК ИСТОЧИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Безугольный А.Ю. Народы Кавказа и Красная армия. 1918–1945 годы. М., 2007.

2. Рыбников В.В., Казаков В.Г., Ипполитов Г.М. «Белое дело» в литературе и источниках: историография исследования проблем белого движения в гражданской войне в России (1917–1922 гг. ). М., 2001.

3.  Волков  С.В.  Белое  движение:  энциклопедия гражданской войны. СПб.; М., 2003.

4. Шкуро А.Г. Записки белого партизана. М., 2004.

5.  Путеводитель  по  фондам  Белой  армии.  М.,1998.

6. Донсков. В Тавриде... // Улан Залата. №1. С. 38.

7. Вахрушев П. Александрийские гусары в бою за Св. Крест 6 января 1920 г. // Возрожденные полки русской армии в белой борьбе на Юге России. М., 2002.

8. Кадишев А.Б. Интервенция и гражданская война в Закавказье. М., 1960.

Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН 2009. № 2