[опубликовано 15 Августа 2017]

С.Г. Кудаева

СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ КАВКАЗ И АДЫГИ (ЧЕРКЕСЫ) В КОНТЕКСТЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ ПРОТИВОБОРСТВУЮЩИХ ДЕРЖАВ (КОНЕЦ 20-Х — НАЧАЛО 40-Х ГГ. XIX В.)

К 30-м гг. XIX в. уровень социально-экономического и общественно-политического развития, достигнутый адыгами, а также наличие экономических связей с Россией, Турцией и другими державами свидетельствует о том, что Северо-Западный Кавказ все активнее втягивался в ход мировой истории. Колониальные происки держав, борьба за рынки сбыта и источники сырья привели к значительному расширению рамок Восточного вопроса [1] и к обострению обстановки на Северо-Западном Кавказе. Этому способствовали и условия Адрианопольского договора, завершившего русско-турецкую войну 1828-1829 гг. Согласно четвертой статье России отходил весь берег Черного моря от устья Кубани до пристани Св. Николая, включая важную в стратегическом отношении военно-морскую базу – Анапу [2]. А.В. Фадеев отмечал, что условия Адрианопольского мира не только пресекали экспансию Турции в этом направлении, но и существенно подрывали ее экономическое и политическое влияние на адыгов (черкесов) Северо-Западного Кавказа [3]. Эта была крупная дипломатиче­ская победа России.

Следует отметить, что Османская империя никогда не владела террито­риями, указанными в четвертой статье. Россия же использовала положения четвертой статьи Адрианопольского трактата для присоединения земель, не принадлежавших ей ни политиче­ски, ни экономически. Условия четвер­той статьи Адрианопольского трактата способствовали дальнейшему столкно­вению интересов держав на Северо­-Западном Кавказе. Упрочение русских позиций на Черном море вообще, и на его северо-восточном побережье в част­ности, обострило противоречия между Англией и Россией, расширило сферу их соперничества. В результате русско-турецкой войны 1828-1829 гг. Осман­ская империя потеряла свои важ­ные позиции на побережье Кавказа. Основная борьба за обладание Северо-Западной частью этой территории ве­лась главным образом между Россией и Англией.

Положения Адрианопольского трактата обеспокоили правящие круги не только Англии, но и всей Европы. Английское правительство направило ноту протеста в Петербург, в которой говорилось, что расширение границ России на Кавказе «нарушает европей­ское равновесие» [4]. Правительство Англии не только заявило протест про­тив условий Адрианопольского тракта­та, но стало побуждать Турцию нару­шить подписанный ею международный договор. Реакция России на это видна из ответа вице-канцлера К. Нессельроде английскому правительству о том, что «приращиванием своих владений в Азии, Россия впрочем не нарушила основных начал европейского права, ибо гарантия территориального «status quo» Европы никогда не распространялась на Азию, что доказывается завоеваниями англичан в Ост-Индии, против которых мы никогда не противодей­ствовали» [5]. Этим ответом министр иностранных дел Российского государ­ства официально признавал колониаль­ный характер действий царской армии на Северо-Западном Кавказе.

Активное вмешательство западно­европейской дипломатии в русско-турецкие отношения во многом пре­допределили действи я российского правительства. Император Николай I образовал тайный комитет, который должен был определить основные направления политики России по отно­шению к Османской империи. Тайный советник Д.В. Дашков представил в ко­митет документ, озаглавленный «Обо­зрение главнейших сношений России с Турцией и начал на коих долженству­ют оные быть установлены на будущее время» [6], в котором обосновывалась необходимость «распространения ея влияния между соседственными народами» и, что «сего она удобнее до­стигнуть может, продлив существова­ние Османской империи на известных условиях» [7].

Особого внимания заслуживает факт, что при подписании Адрианопольского договора не присутствовали представители автохтонного населения Северо-Западного Кавказа (адыгов). Ве­ликие державы делили землю адыгов, не учитывая их интересы и желания. Это подтверждает их обращение к ге­нералу А.М. Симборскому в 1838 г.: «Вы говорите, что по Адрианопольскому миру земля наша вам отдана; но это несправедливо; мы с незапамятных времен ни чьими рабами не были; неужели впредь мы ими будем?» [8]. Адыги никогда не признавали власти российского императора и, тем более, власти турецкого султана. По этому по­воду Ф.А. Щербина писал, что они «не признавали чужой власти над собой и терпели турок как единоверцев, а не владетелей» [9]. В политическом, эко­номическом и культурном отношениях зависимость адыгов от Оттоманской им­перии была больше номинальной, чем фактической [10]. Но адыги не жела­ли и власти России. Признание Портой восточного берега Черного моря владениями России не имело реальной силы. Утверждение власти России было воз­можно только в жестокой борьбе с ады­гами, хозяевами этой земли. И царизм начинает осуществлять свои планы военно-феодальными, колониальными методами, приступает к утверждению колониальной администрации силой оружия. Николай I писал графу И.Ф. Паскевичу: «Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит вам дру­гое, в моих глазах столь ж е главное, а в рассуждении прямых польз важнейшее - усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» [11].

Царское правительство давно вына­шивало мысль об изменении военных действий против адыгов. В 1830 г. ко­мандующий войсками на Кавказской линии и в Черномории А.А. Вельями­нов представил план быстрого и реши­тельного покорения адыгов, в котором предлагалось «занять все плоскости земли горцев, особенно изобилующие пастбищными местами, и заселить их казачьими станицами, очистив военной силою пространство между верхней ча­стью Кубани и Урупа, селить там пер­воначально казачьи станицы, а также и на Лабе, а потом занимать земли гор­цев по р. Белой и другим рекам, засе­ляя их тоже станицами казаков» [12].

Фельдмаршал И.Ф.Паскевич, до­кладывая о новом плане покорения адыгов, выразил сомнение лишь в тем­пах его исполнения. Он считал, что только «с осмотрительностью, покоря одну область после другой, завоевание горцев будет, хот медленнее, но вер­нее и благонадежнее... Чем больше де­лаю я наблюдений и вхожу в познание сих народов, тем более удостоверяюсь, что направление политики и отноше­ний наших к ним были ошибочны и не имели ни общего плана, ни постоянных правил. Жестокость, в частности, умножала ненависть и возбуждала их к мщению» [13]. И.Ф. Паскевич счи­тал, что скорее могут покориться адыг­ские владельцы «видами личных своих выгод, но покорение вольных племен, ни от какой власти независимых, представлет более трудностей. Одна мысль лишиться вольности и быть под властью русского коменданта приводит их в отчаяние» [14].

Но, несмотря на эти высказыва­ния , осенью 1830 г. русская армия под командованием фельдмаршала И.Ф. Паскевича приступила к осущест­влению плана покорения Кавказа. На­чались карательные экспедиции, сжи­гались аулы, уничтожалось население. В результате царскими войсками был захвачен Геленджик. Русская армия готовилась к крупной карательной экс­педиции. Об этом свидетельствует при­каз Николая I: «Нанести как можно более чувствительное наказание абадзехам, шапсугам и натухайцам и, не ограничиваясь довершением устрой­ства возведенных на Лабе укреплений, поселений четырех станиц, предпри­нимая бы в видах будущего занятия линии на Белой, сильное наступатель­ное движение к этой речке и далее за оную, вдаваясь сколь можно далее в горы» [15]. Карательные экспедиции, предпринимаемые царским правитель­ством, естественно вызвали сопротив­ление адыгов.

Царское правительство было озабо­чено турецкими действиями на Северо-­Западном Кавказе. Порта не намерена была прекращать деятельность своих агентов, но недоверие к ним со стороны адыгов росло, что заставило Османское правительство изменить систему свое­го проникновения на Кавказ. Турция увеличивает поставки пороха и свинца. Из донесения атамана Черноморского войска Л.Г. Бескровного видно, что «к речке Цамес прибыло с Турции четыре купеческих мореходных судна с раз­ными товарами, на которых привезено много писем от Гасан-Паши и Сефер-бея, и вручены оные брату Сефербиеву, находящемуся между закубанцами, чтобы он раздал их закубанским вла­дельцам всех племен» [16]. Позже из Трапезунда к черкесским берегам в ме­стечко Цамес прибыло восемь купече­ских судов, на которых привезена соль и разные другие товары для продажи, «а пороху и свинца для проживающего между черкесскими народами турецко­го паши» [17].

Командование царской армии предприняло попытку наладить патрулиро­вание сторожевых судов с целью бло­кады побережья, чтобы не допустить связи горцев с другими державами. Николай I отдает приказ генералу И.Ф. Паскевичу «действовать оружием» и осматривать «без изъятия все суда, пристающие к берегам между Анапою и Редут-Кале» [18]. Но царская армия не была еще готова дл я блокирования побережья на всем его протяжении. Обширный план покорения горцев, разработанный И.Ф. Паскевичем и утвержденный Николаем I, не удава­лось осуществить так быстро, как хоте­лось бы царскому правительству. Пла­ном или «обширным предприятием» («Абхазской экспедицией») предусма­тривалось «продолжение освоения су­хопутного по берегу моря сообщения от крепости Анапа до Поти» [19]. В 1830 г. удалось основать укрепления на аб­хазском побережье в Гагре, Бомборе, Пицунде. В стратегическом отношении наибольшее значение имело Гагринское укрепление, которое должно было отрезать Абхазское побережье от джигетов и убыхов. Создание этих фортов положило начало строительству Черно­морской береговой линии. Но реализо­вать этот план царскому правительству удастся только в 1839 г.

В 1830г. обща обстановка на Кав­казе не способствовала осуществлению этого плана. Возвращение русских во­йск с турецкого фронта задерживалось, волнения охватили и кубанских гор­цев. «Почти не было заметно никаких успехов в достижении этого грандиоз­ного проекта» [20]. Кавказская война принимала затяжной характер. Тем не менее, после подписания Адрианопольского трактата российское правитель­ство использовало все возможности по освоению Черноморского побережья. Крепость Анапу Росси я захватила еще в 1828 г. и, естественно, оставила ее за собой. Начина с 1831 г. на восточном побережье был основан целый ряд укре­плений — Геленджик, Новороссийск, Кабардинка, Троицкое укрепление на Пшаде, Михайловское на Вулане, Тенгинское на Шапсухо, Вельяминовское на Туапсе, Лазаревское на Псезуапе, Головинское на Шахе, Навагинское на Сочи и Св. Духа на Адлере [21].

Генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич большое значение придавал Геленджикской бухте. Это видно из его отношения от 21 ноября 1831г. А.С. Меньшикову, в котором он пи­сал, что «...на всем пространстве вос­точного берега моря от Анапы до порта СВ. Николая нигде не представляется удобнейшего места для необходимого утверждения нашего в том краю, как залив или бухта Геленджикская, соединяющая в себе весьма значительные вы­годы. По многим отношениям …имеет все лучшие удобства для            якорной            стоянки..., с занятием Геленджикской бухты Анапа, удаленная чрезмерно от средоточия горских народов, должна будет лишиться нынешнего преимущества» [22]. Соединение Геленджикского укре­пления военной линией с Кубанью, по мнению И.Ф. Паскевича, должно было затруднить проникновение иностран­цев к адыгам. По предложению И.Ф. Паскевича в 1834 г. была предпринята попытка разделения Кавказской линии на три части и особое значение придава­лось четвертому участку — Черноморью [23]. Это подчеркивает насколько важ­на была роль Черноморской линии и Черноморского флота.

Царское правительство намерева­лось усилить крейсирование побережья русскими судами и казачьей гребной флотилией, тем самым блокировать адыгов от сношений с турками и подчи­нить владычеству русских. Но предпо­ложения эти не оправдались. Черкесы не пошли на уступки, наотрез отказа­лись вступать в какие бы то ни было сношения с русскими войсками как с неприятелем, и энергично повели за­щиту родины беспрерывно тревожа кре­постные гарнизоны и омывая потоками крови каждый шаг русских отрядов и партий, выходивших из укреплений в окрестные места [24]. Военная коло­низация побережья в этот период не удалась. Черноморское побережье на­ходилось в таком положении вплоть до покорения Западного Кавказа в 1864 г. Только на Абхазском побережье в 1834-1835 гг. была построена дорога, соединившая все укрепления на этой территории.

В это же время английское пра­вительство предпринимает активные усилия для проникновения на Кавказ. Присоединение Кавказа к России не входило в планы английских колониза­торов. Интерес британского правитель­ства к этому району объяснялся инте­ресами английской буржуазии, которая хотела использовать Северо-Западный Кавказ как рынок сбыта дл промыш­ленных изделий и как источник сырья. Повышенный интерес английских куп­цов к этому району подтверждается их желанием создать здесь особую «Трапезундскую торговую компанию» [25]. В 1830 г. в Трапезунде было открыто английское консульство, целью кото­рого стало расширение английского влияния не только в Турции, но и на Кавказе. Англия не признала условий Адрианопольского мира о переходе к России Черноморского побережья Кав­каза. По этому поводу лорд Г. Паль­мерстон объявил для Англии «вовсе не обязательным и не имеющим никакого значения отказ Турции от их прав на Кавказское побережье» [26]. Уже осе­нью 1829 г. у черкесского побережья появляется первое английское судно.

Весной 1831 г. обостряется кон­фликт между турецким султаном и египетским пашой Мухаммедом-Али. Начинается турецко-египетская вой­на. Египетские войска заняли Сирию и часть Малой Азии, и пошли на Кон­стантинополь. Египетский паша поль­зовался поддержкой Франции, которая при его содействии тоже стремилась утвердить свое влияние на Ближнем Востоке. Только помощь России спас­ла турецкую армию от окончательно­го разгрома. В 1833 г. был подписан Ункяр-Искелессийский договор, соглас­но которому «мир, дружба и союз будут навеки существовать» между Россией и Турцией и по которому стороны обязывались «согласовывать откровенно касательно всех предметов, которые от­носятся до их обоюдного спокойствия и безопасности, и на сей конец подавать взаимно существенную помощь и самое действительное подкрепление» [27].

К договору была приложена секрет­на статья, в соответствии с которой Османская империя освобождалась от оказания помощи России, но взамен налагала на Порту обязательство за­крывать по требованию России пролив Дарданельский, «то есть не дозволять никаким иностранным военным кораблям входить в оный под каким бы то ни было предлогом» [28]. После подписания этого договора еще более обостряются противоречия между Россией и европейскими державами, так как положение России на Ближнем Вос­токе укрепилось после подписания в 1833 г. русско-турецкого договора. Влияние России в Турции еще более укрепилось. Режим функционирова­ния проливов имел огромное значение для обороны Черноморского побережья России в случае войны с западными морскими державами. Французский историк А. Дебидур отмечал, что «та­кое соглашение делало Россию почти неуязвимой, так как ей с давних пор не грозило какой-либо опасности, кро­ме как со стороны Франции и Англии. Россия была для них недоступна с суши, где ее достигнуть можно было, только пройдя через Германию, ни со стороны Балтийского моря, пригодного для действия военного флота лишь не­значительную часть года, а теперь не рисковала подвергнуться нападению и со стороны Черного мор » [29]. То обстоятельство, что в военное врем Дар­данеллы должны быть закрыты для иностранных военных судов, делало позицию России господствующей, «ибо дл России проход через Дарданеллы является путем, ведущим не в Черное море, а, наоборот, из него» [30].

Унк р-Искелессийский договор явился кульминационным пунктом русского влияния в Турции в XIX в. Северо-Западный Кавказ стал преиму­щественно сферой влияния России. Создавшаяся обстановка способствова­ла пресечению турецких происков на Северо-Западном Кавказе, но Англия не могла с этим согласиться. Английские правящие круги не желали признать договор. Главной целью английской ди­пломатии отныне становится ослабле­ние влияния России в Турции. К ней присоединилась и Франция. В ноте по­слов Англии и Франции, с которой они обратились к царскому правительству, говорилось, что в случае вооруженного вмешательства России во внутренние дела Турции английское и француз­ское правительства будут действовать так, как будто Ункяр-Искелессийского договора не существует. Реакция Рос­сии на такое заявление видна из отве­та вице-канцлера К.В. Нессельроде, что если возникнет необходимость, Россия восполнит свои обязательства по догово­ру, действуя так, «как если бы не суще­ствовало нот английского и французско­го поверенных в делах» [31]. Австрия не поддержала протест Англии и Франции, хотя К. Меттерних при этом выразил желание, чтобы Россия не воспользова­лась односторонним правом прохода во­енных судов через проливы [32].

В конце 1830-х гг. возобновилась борьба между турецким султаном и египетским пашой. Турецкая армия была разбита. Воспользовавшись сло­жившейся международной обстанов­кой, Англия, при поддержке Австрии, решила противопоставить односторон­нему выступлению России идею со­вместного выступления европейских держав. Протесты Англии и Франции не достигли желаемого результата. И только в 1840 г. Англии удается осла­бить влияние России в Турции.

Опасаясь полной изоляции Рос­сии, Николай I согласился на между­народное посредничество. В результате в 1840 г. Россия, Англия, Австрия и Пруссия подписали Лондонскую кон­венцию. Турецкая империя переходи­ла под совместное покровительство че­тырех держав. Лондонская конвенция была крупным поражением политики Никола I. Он пошел на уступки в на­дежде на сближение с Англией, мирное решение «Восточного вопроса».

Только с подписанием в 1841 г. вто­рой Лондонской конвенции с участием Франции, России удается ослабить влияние европейских держав в Турции. Со­гласно этой конвенции проливы были закрыты дл военных кораблей всех держав в мирное время. В военное же время проход судов зависел от позиции Турции. Тем не менее, лондонские кон­венции 1840-1841 гг. означали дл я Рос­сии отступление на Ближнем Востоке.

В этот же период накаляется ситуация и на Северном Кавказе. Начина с весны 1831 г., обострилась борьба адыгов против колониальной полити­ки царизма. Пока внимание царского правительства было обращено к событиям в Польше и турецко-египетской войне, освободительное движение гор­цев охватило Северо-Западный Кавказ, Дагестан, Чечню. Командующий во­йсками Кавказской линии Г.А. Эмма­нуэль в своем донесении генералу И.Ф. Паскевичу писал, что за Кубанью вос­стали абадзехи. Они успели уже скло­нить на свою сторону бесленеевцев из покорных нам народов [33]. «Они же­лают уничтожения крепостей, постро­енных в их владениях, обещая за это принять присягу на верноподданство Г.И.» [34]. Царское правительство дает команду войскам стягиваться к грани­цам абадзехов и «в случае, если они (адыги - С.К.) не прибегнут к нему с покорностью, он предаст огню близ­лежащие аулы и находящиеся на реке Белой ..., это должно иметь влияние на прочих подданных России горских на­родов и остановить восстание их противу нашего правительства» [35]. Абад­зехи, шапсуги, натухайцы не желали покориться. Осенняя экспедиция гене­рала Г.А.Эммануэля не дала желаемого результата. Осенью А.А. Вельяминов в своем рапорте писал, что «за исклю­чением жителей Малой Кабарды все остальные народы были готовы поднять оружие против царских войск» [36].

Несмотря на жестокости со сторо­ны царских войск, адыги неоднократно обращаются с предложением принятия от них присяги на верность России. В феврале 1834 г. адыги с предложе­нием мира и прекращением военных действий обратились к командованию царской армии, но на эту просьбу ар­мия ответила целым рядом каратель­ных экспедиций. Русскими войсками, руководимыми генералом Зассом, в Закубанском крае были уничтоже­ны десятки аулов, в том числе и мир­ных, значительное количество горцев было убито, взято в плен, а также за­хвачено огромное количество скота и лошадей [37]. Имеются сведения, что в результате трех походов генера­ла А.А. Вельяминова 1834 г., 1835 г., 1836 г. в долины Абина, Убина, Шебжа, Бакана, Атакуафа, Хабля уничто­жено около 200 аулов, а уцелевших порядка 70 [38]. А на карте 1860 г. до­лина Абина, где в 30-е годы помечено большое число аулов, совершенно без­людна [39].

О чрезмерно жестоком и несправед­ливом отношении к адыгам со стороны царских войск писали даже царские ге­нералы. Граф И.Ф. Паскевич в рапор­те на имя Николая I от 16 мая 1829 г. писал, что народ, не вид справедливо­сти в действиях царских чиновников и теряя «доверенность к правительству, искал нередко удовлетворения самоу­правством, а некоторые убегали в отча­янии за границу» [40]. По этому же по­воду генерал Д.И. Романовский писал, что административные распоряжения наши, не всегда согласные с нравами и обычаями горцев, и допускавшиеся иногда местными начальниками из­лишне крутые меры, как например, наказание целых аулов за преступле­ние отдельных лиц, сильно раздража­ли против нас туземцев и вселяли не­доверие к русской власти [41].

В результате политики колони­ального разбоя, фактов жестокостей, предпринятых Николаем I и его коман­дованием на Северном Кавказе, скла­дывалась ситуация, которая вынужда­ла адыгов просить поддержки у любой страны, будь то Англия или Турция. В 1834 г. «горская делегация» направляетс в Константинополь дл выяснения действительного отношения Турции и Англии к адыгам [42]. Делегатов в английском посольстве принимал Д. Уркарт, он ответил, что «английское посольство, принимая самое живейшее участие в делах черкесского народа, конечно, не оставит их без надлежа­щих средств для продолжения борьбы с Россией» [43].

В 1835 г. в связи с крайне тяжелыми обстоятельствами, сложившимися в ходе Кавказской войны, руководители адыгских племен объединились и выра­ботали «Декларацию независимости», которую отправили монархам Европы и Азии. В «Декларации» говорилось, что адыги в течение многих лет втянуты в войну с Россией. И войну эту они ведут без посторонней помощи. Порта неод­нократно предавала их и оставляла без помощи, хотя они неоднократно посы­лали депутации к султану. Далее они пишут «как тяжко давление России, как враждебна она к их обычаям, вере и счастью всех людей — иначе зачем бы черкесы так долго воевали против нее? — как вероломны были ее генера­лы и жестоки ее солдаты. Мы поте­ряли племена, которые раньше могли собрать сотни тысяч воинов под своими знаменами, но мы, наконец, объедини­лись все, как один в ненависти к Рос­сии. Среди нас есть тысячи русских, которые предпочли наше варварство цивилизации их страны. Только ору­жием, а не словами, может быть захва­чена эта страна» [44].

Но горцы так и не получили помо­щи, обещанной им турками и англича­нами. А без этого условия — получить помощь — черкесы не признавали ни­чьего влияния [45]. Были среди русских генералов и такие, которые предлагали мирные способы решения проблемы и выступали против грубых и жестоких методов, применяемых царскими чи­новниками. Адмирал Н.Мордвинов в докладной записке царю «О способах, коими России удобно привязать к себе постепенно кавказских жителей» пи­сал: «Народы кавказские, огражден­ные твердо быстрыми потоками вод, утесами гор, ущельями неприступны­ми, долинами от нападения безопас­ными, останутся навсегда и вечно в независимости, доколь довольны будут дарами единыя и вне домов своих бу­дут находить все, что умеренно и обык­новенно... Таковых народов оружием покорить невозможно» [46].

За мирное сотрудничество с адыга­ми путем развития меновой торговли выступал и начальник Черноморской береговой линии генерал Н.Н. Раев­ский. В докладе военному министру «О политическом состоянии Восточно­го берега» Н.Н. Раевский писал, что «запрещение торговать с горцами препятствует их усмирению, поощряет контрабанду и усиливает влияние Тур­ции, ...заставляет горцев искать сред­ства к независимому существованию от России» [47]. Высказывания такого рода не встретили одобрения со стороны цар­ского правительства, которое признавало только силу оружия для усмирения гор­цев. В 1837 г. Николай I, лично побывав­ший на кавказском побережье, остался недоволен состоянием дел. По его прика­зу укрепления, строившиеся со стороны Сухума, были продолжены до Анапы, а главнокомандующий на Кавказе ба­рон В.Г. Розен был заменен генералом Е.А. Головиным.

В 1837 г. предпринимается новое значительное продвижение русских во­йск вдоль черноморского побережья. Царское правительство ставит цель окружить горцев и тем самым отре­зать их от Черного моря. Возвращение новых фортов и укреплений проходи­ло под командованием адмирала М.П. Лазарева. В 1839 г. все укрепления и форты были объединены в Черномор­скую береговую линию, начальником которой был назначен генерал Н.Н. Ра­евский. К 1840 г. строительство Черно­морской береговой линии было завер­шено. Она состояла из 17 укреплений и фортов, которые располагались на протяжении 500 км.

Царское правительство придава­ло большое значение системе Черно­морской береговой линии дл полного утверждения на Северо-Западном Кав­казе. Можно сказать, что колониза­ция земель закубанских адыгов стала проводиться в соответствии с планом генерал-лейтенанта А.А. Вельяминова, изложенным в записке командиру Кав­казского корпуса барону В.Г. Розену 20 мая 1833 г. А.А.Вельяминов писал: «1). Главное и надежнейшее средство к прочному овладению горами и по­корению обитающих в оных народов состоит в занятии укреплениями важ­нейших в топографическом отношении мест. 2). Средство ускорить покорение горцев состоит в отнятии у них пло­скостей и заселении оных казачьими станицами. 3). Истребление полей их в продолжении пяти лет сряду дает воз­можность обезоружить их и тем облег­чить все дальнейшие действия. 4). По­лезнее всего, по-моему, селить на оных казачьи станицы. Наконец, по поселе­нии станиц, устроить в приличных ме­стах укрепления» [48].

Черноморская береговая линия препятствовала морским связям адыгов с Турцией, а также лишала их возмож­ности пользоваться пастбищами, при­легающими к прибрежной зоне. Тем не менее, она не могла быть до конца эф­фективной и действенной. Одного крейсирования и строительства укреплений было не достаточно для достижения целей, поставленных Россией. Царское правительство приступило к широкой военно-казачьей колонизации земель западных адыгов. Российская империя стала расширять свои владения. На­чалось заселение русским населением районов Геленджика, Новороссийска и Сухума. Причем были предусмотрены «разные льготы лицам, которые пожела­ют поселиться в Закубанских пределах» [49]. Предпочтение оказывалось рус­ским, но среди переселившихся были и «единоверцы» болгары. Новые поселен­цы освобождались «на 25-летний срок от платежа в казну всех вообще податей и отбывания рекрутских и других повин­ностей, под какими бы они наименованиями не существовали». Они могли «приобретать законно всякую собствен­ность», даже земли у горцев, хотя по­следнее оговаривалось необходимостью получения «позволения начальника Черноморской береговой» [50]. Такие «преимущества, — как отмечал Розен, привлекли в Анапу уже около тысячи семейств» [51].

В «Записках императорского Рус­ского географического общества» имеются сведения о том, как проходила колонизация края и количестве населе­ния Северо-Западного Кавказа к 1841 г. В документе говорится, что «Мысль о колонизации горских земель, сильно развитая и поддержанная генералом Вельяминовым, была в 1839 г. по осо­бому высочайшему повелению подроб­но рассмотрена генералом Головиным, Грабе и Зассом. Сходясь во мнении с генералом Вельяминовым, император Николай I приказал начать заселение с Востока с тем, «чтобы в первый же год достигнуть Лабы и таким образом отделить с юга часть прикубанских но­гайцев, отдаленнейшею от гор и стать прочной ногой в середине Закубанско- го края» [52]. Первыми переселенцами были казаки Кавказского линейного войска. Они основали станицы Лабинскую, Чамлынскую, Вознесенскую и Урупскую с населением 6600 душ. Со­гласно этого же источника число поко­ренного населения с русскими, можно было определить, в 30000 душ, непо­корного — в 31000 душ.

Колонизация   Закубанья продви­галась медленно, но постоянно и в основном между Лабой и Кубанью. Ка­рательные экспедиции царских войск в земли адыгов сопровождались раз­громом адыгских аулов, угоном ско­та, истреблением населения. Царские генералы предпринимали экспедиции в горы и шли, истребляя все огнем и штыком, захватывая пленных и скот; ничтожное воровство, отгон горцами нескольких штук рогатого скота на­казывалось истреблением целых аулов [53]. Завершить этот процесс царскому правительству удалось только к концу Кавказской войны.

Последствием таких жестоких дей­ствий царских войск 30-40 гг. XIX в. явилась частичная эмиграция адыгов. Точных сведений о количестве пересе­лившихся горцев нет. Но А.Г. Дзидзария отмечает, что, пожалуй, это были крупные волны махаджирства ХIХв. и, что согласно обзору политическо­го положения Черкесии, относящему­ся к 1837 г., около 370 семейств, вы­шедших в середине 30-х гг. из разных мест Кабарды и Адыгеи, были расселе­ны по Черноморскому берегу Азиатской Турции в Трапезунде, Самсуне, Синопе и т.д. [54]. То, что это не первая волна переселения, подтверждает и Султан Давлет-Гирей, который в своем докладе писал: «На руку Турции действовала и система генерала Ермолова. Вместо того чтобы приостановить переселение, он сам всячески поощрял тяготение кавказских племен к Турции, поощрял материально и морально переселенцев, предполагал тем достигнуть целей быстрого покорения и завладения Кавказом, думая, что через уменьшение численности населе­ния Кавказа будет ослаблено то упор­ство, с которым русским войскам так долго и бесплодно приходилось бороться. Принудительное выселение кавказ­ских племен продолжалось и при пре­емнике генерала Ермолова...» [55].

Из вышеизложенного видно, что рассматриваемый период характеризуется обострением Восточного вопро­са и усилением происков иностранных держав на Западном Кавказе. Адрианопольский и Ункяр-Искелессийский трактаты подтвердили, что Северо­-Западный Кавказ имел непосредствен­ное отношение к Восточному кризису 20-30-х гг. XIX столетия. Результаты русско-турецкой войны обострили борь­бу держав за преобладающее влияние в Черкесии. Адрианопольский трактат положил начало новой фазе Восточно­го кризиса, рамки которого станов тс значительно шире.

Примечания:

1.Восточный вопрос — условное, принятое в дипломатии и исторической литературе обозначение международных противоречий конца XVIII — начала XX вв., связанных с наметившимся распадом Османской империи (султанской Турции) и борьбой великих держав Австрии (с 1867 — Австро-Венгрии), Великобритании, Пруссии (с 1871 — Германии), России и Франции за раздел ее владений, в первую очередь европейских (Советская историческая энциклопедия. Т. 3. М., 1963. С. 743).

2.Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Т. IV. 13128. 1829. СПб., 1830. С. 625.

3.Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. М., 1960. С. 338.

4.Annuare des Mondes Histoire Generale des Divezs-Etats. P., 1848. P. 37.

5.Татищев С.С. Внешняя политика Николая I. СПб., 1887. С. 203.

6.Там же.

7.Там же.

8.Акты, собранные Кавказской Археографической Комиссией (АКАК). Т. 9. Ч. I. 1395. Тифлис, 1875. С. 455.

9. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т. II. Екатеринодар, 1913. С. 296.

10.Тотоев М.С. К вопросу о переселении осетин в Турцию (1859-1865гг.) // Известия Северо-Осетинского НИИ. Дзауджикау, 1948. Т. XIII, вып. I. С. 24.

11.Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал граф Паскевич-Эриванский. СПб., 1896. Т. II. С. 229-230.

12.Генерал Вельяминов и его значение для истории Кавказской войны // Кавказский сборник. Тифлис, 1883. Т. 7. С. 177.

13.Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич. Его жизнь и деятельность. СПб., 1891. Т. 3. С. 245.

14.Там же.

15.Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. ВУА. Д. 6380. Л. 117. Об. 118. Копия с рапорта командиру отдельного Кавказского корпуса.

16.Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 249. Оп. 1. Св. 83. Д. 1065. Л. 2.

17.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6237. Л. 71.

18.Шамиль — ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов. Сборник документальных материалов. Тбилиси, 1953. С. 17.

19.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6234. Лл. 14-15. Отношение гр. Паскевича от 16 января 1830 г. гр. Чернышеву.

20.Федерик Дюбуа де Монпере. Путешествие вокруг Кавказа. Сухуми, 1937. С. 64.

21.Кубань и Черноморское побережье // Старые черкесские  сады.   Ландшафт и агрикультура Северо-Западного Кавказа в освещении русских источников. 1864-1914 / сост. С.Х. Хотко. М., 2005. Т. 2. С. 390.

22.Лазарев М.П. Документы. Т. 2. М., 1955. С. 377-378.

23.РГВИА. Ф. 13454. Оп. 14. Д. 83. Л. 1. Записка о разделении Кавказской линии от 20 января 1834 г.

24.Кубань и Черноморское побережье // Старые черкесские сады. С. 390.

25.Гагемейстер Ю. О европейской торговле в Турции и Персии. СПб., 1838. С. 112.

26.Тарле Е.В. Крымская война. М.; Л., 1950. Т. I. С. 93.

27.Договоры России с Востоком / сост. Т. Юзефович. СПб., 1869. С. 89-92.

28.Там же.

29.Дебидур А. Восточный вопрос. История XIX в. М., 1947. Т. 4. С. 334.

30.Маркс К. Лорд Пальмерстон. Статья пятая // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 9. С. 398.

31.Татищев С.С. Указ. соч. С. 382-383.

32.Бутковский Я.Н. Сто лет австрийской политике в Восточном вопросе. СПб., 1888. Т. 2. С.6-7.

33.Фадеев А. Мюридизм как орудие агрессивной политики Турции и Англии на Северо-Западном Кавказе   в     XIX столетии // Вопросы    истории. 1951. 19. С. 80.

34.РГВИА. Ф. ВУА.   Д.       116. Л. 1.

35.Там же. Д. 6259. Л. 117.

36.РГВИА. Ф. ВУА.   Д. 6259. Лл. 224-224 об.

37. Очерки истории Карачаево-Черкесии. Ставрополь, 1967. Т. 1. С. 284.

38. РГВИА. ВУА. Ф. 846. Оп. Д. 6732. Л. 2. // Старые черкесские сады. Т. 1. С. 29.

39. РГВИА. ВУА. Ф. 846. ОП.16. Д. 6779. Пояснительная карточка военных действий в земле шапсугов в 1860 году // Старые черкесские сады. Т. 1. С. 29.

40. АКАК. Т. 7. Ч. 1. 135. С. 19.

41. Романовский Д.И. Публичные лекции. Кавказ и Кавказская война. СПб., 1860. С. 397.

42.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6485. Лл. 29-30.

43.Фелицин Е.Д. Князь Сефер-Бей-Зан. (Политический деятель и поборник независимости черкесского народа) // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1904. Т.10. С. 19.

44.Проблемы Кавказской войны и выселение черкесов в пределы Османской империи. Сборник архивных документов / сост. Т.Х. Кумыков. Нальчик, 2001. С. 27-30.

45.Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957. Т. 1. С. 290.

46.Романовский Д.И. Указ. соч. С. 375-342.

47.Архив Раевских. СПб., 1910. Т. 3. С. 340-342.

48.Романовский Д.И. Указ. соч. Приложение к чтению.

49.РГВИА. Ф. 90. Оп. 1. Д. 120. Л. 69.

50.Там же. Л. 70.

51.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6312. Л. 63. Об.

52.Население Северо-Западного Кавказа в три эпохи его колонизации: в 1841, 1860 и 1863 гг. // Записка императорского Русского общества. СПб., 1864. Кн. 1. С. 1-6; Трагические последствия Кавказской войны для адыгов (вторая половина XIX — начало XX в.): сб.документов и материалов / сост. Р.Х. Гугов, Х.А. Касумов, Д.Д. Шабаев. Нальчик, 2000. С. 84.

53.Кавказ. 1848. 123.

54.Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми, 1975. С. 68.

55.Цит. по кн.: Дзидзария Г.А. Указ. соч. С. 68.

Вестник Адыгейского государственного университета: сетевое электронное научное издание. 2012. № 3.