История

История  »   Колониализм  »   ЕРМОЛОВСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ 1822 ГОДА И ЗАВЕРШЕНИЕ ФОРМИРОВАНИЯ «ХАДЖРЕТСКОЙ» КАБАРДЫ В ЗАКУБАНЬЕ

ЕРМОЛОВСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ 1822 ГОДА И ЗАВЕРШЕНИЕ ФОРМИРОВАНИЯ «ХАДЖРЕТСКОЙ» КАБАРДЫ В ЗАКУБАНЬЕ

[опубликовано 2 Февраля 2017]

Алоев Т.Х.

 

 

В настоящее время отечественная историография не располагает необходимым корпусом исследований, отражающим формы участия и роль кабардинцев в русско-кавказской войне. В наибольшей степени это касается той части кабардинцев, которую в русских документах Х!Х столетия именуются «беглыми». Между тем, именно «беглые» кабардинцы на протяжении нескольких десятков лет оказывали упорное сопротивление российской агрессии на Кавказе. Еще в ходе развертывания «шариатского движения» в Кабарде Адильгирей Атажукин в 1799 г. переселился за Кубань. По сути это было началом длительного и противоречивого процесса переселения кабардинцев в Закубанье. За Адильгиреем последовали не только его вассалы - уорки с подвластным крестьянским населением, но и приверженцы его идей. Он основал новое поселение «в весьма крепком месте при речке Малый Зеленчук» и, по словам П.Г. Буткова, в 1802 г. при нем находились 200 кабардинцев, причем их число увеличивалось с каждым днем. Со строительством же в 1803 году Кисловодского укрепления, и возобновлением в связи с этим военных действий активизируются миграционные процессы в Кабарде. И в результате военных кампаний 1804-1805 г. за Кубанью формируется значительный массив кабардинского населения.

 

В этот период за Кубань, со своими людьми переселяются такие видные князья, как Шумахо Наурузов и Росламбек Мисостов. Последний же после смерти Адильгирея Атажукина в 1807 г. становится лидером хаджретов. О бежавших в это время кабардинцах И. Бларамберг писал следующее: «Со времени волнений в Кабарде... значительная часть этой народности укрылась в Кавказских горах. Те, кто искал убежища у кубанских черкесов, занимают в настоящее время долины Верхнего Урупа и Верхнего Улу-Инджика. Именно эти беглые кабардинцы всегда возглавляли ватаги разбойников, совершавших набеги на русскую территорию». И действительно, по словам Н.Ф. Грабовского, кабардинцы уже «в следующем 1806 году произвели снова восстание». К тому же Османская Порта, объявившая войну России 30 декабря 1806 г. всячески подстрекала адыгов к войне. С начала 1807 г. кабардинцы активизировали свои действия. Вот что по этому поводу докладывал генерал-майор Шеншин графу Гудовичу 4 марта 1807 г.: «Закубанские бесланеевцы и Росламбек Мисостов делают немалое собрание и намереваются для злохищничества в скором времени впасть в нашу границу, ибо они с прежнего жительства переселились все вдаль в горы». Через день после этого Гудович доносил графу Кочубею что «один из князьков Росламбек Мисостов. бежавший из Большой Кабарды за Кубань, собирал большую часть закубанцев... делал важные набеги с отгоном большей части до 20 т. кочевых татар, на нашей стороне Кубани кочующих».

 

Источники сообщают, что в последних числах марта 1807 г. значительный отряд, под предводительством Росламбека Мисостова сосредоточился в верховьях реки Лабы. А уже с апреля, на Кубанской линии начались «нападения черкес самые чрезвычайные, какие они с таким усилием и с такими успехами никогда ранее не производили». Наглядным подтверждением этих слов стала волна черкесских атак на станицы и села Правого фланга Кавказкой линии. В течение 1807 г. полному разгрому черкесских отрядов на указанном участке Линии подверглись два крупных села и одна станица. Людские потери (убитыми и пленными) в ходе уничтожения сел Сенгилеевского, Каменнобродского и станицы Воровсколесской составили около одной тысячи человек. И это без учета жертв, практически постоянных черкесских нападений мелкими группами. В тот момент ни на одном участке Кавказской линии не наблюдалось такого тотального наступления на русские позиции. «Первое десятилетие XIX века - когда за Кубанью оказались «беглые» кабардинцы - для Кубанской линии - время появления на ней главных признаков «настоящей » «Кавказской войны» - постоянных, никогда не прекращавшихся горских набегов и регулярных экспедиций российских войск». Практически «беглые» кабардинцы - хаджреты стали одними из основных организаторов нападений на правый фланг Кавказской линии в первое десятилетие XIX в.

 

К началу второго десятилетия ХК в. накал борьбы на правом фланге линии резко спал, что во многом объясняется практическим прекращением миграционного потока из Кабарды. Тем более, что с удалением с Кавказа генерала Булгакова наступает период относительной стабилизации кабардино-русских взаимоотношений. Несмотря на значительное и довольно активное присутствие кабардинцев за Кубанью в указанное время завершение формирования «хаджретской» Кабарды связано с периодом деятельности генерала Ермолова. Ставя крупные для судеб народов Кавказа проблемы, А.П. Ермолов видел универсальное средство их решения в насилии. Новый главнокомандующий русскими войсками на Кавказе генерал Ермолов требовал от кабардинцев безусловной покорности и смирения, чего кабардинцы, не теряя сущностных основ своего мировидения, сделать могли. Кабарда, лишенная к тому времени (1821) значительной части своей территории, обезлюденная многолетним противостоянием агрессии Российской империи (людские потери от боевых действий, чума, переселения части населения за Кубань и в Чечню) была сильно ослаблена. Но «кабардинцы, как центральное племя, пользовавшееся большим влиянием на Северном Кавказе», сохранили свои главенствующие позиции не только в системе иерархических связей региона, но и в генерировании престижных культурных форм. В.А. Потто отмечал в связи с этим: «Влияние их (кабардинцев) выражалось ясно в рабском подражании окружающих народов, их одежде, вооружению, нравам и обычаям». В таких условиях вытекавшее из фундаментальных противоречий возобновление военного противостояния было неизбежным.

 

В сентябре 1821 г. Ермолов после почти годичного отсутствия вернулся на Кавказ с четким планом окончательного покорения Кабарды. В основе его лежала идея перенесения в глубь Кабарды кордонной линии с целью отрезать кабардинцев от Западной Черкесии. В предписании от 13 ноября 1821 года Вельяминову Ермолов писал: «Умножившиеся набеги кабардинских... хищников заставляют взять против них особенные меры строгости и я предназначаю некоторую часть войск к движению в Кабарду в продолжение наступающей зимы, дабы озаботить их собственным охранением и удержать от замыслов нападения на линию». Реализация плана Ермолова началась с середины декабря 1821 г. К рыскавшим по Кабарде нескольким русским отрядам накануне нового 1822 года присоединился главный, под командованием Коцарева. Состоявший из тысячи штыков пехоты, трех сотен казаков и двухсот конных чеченцев с 4 орудиями, отряд Коцарева продвигался через Малую Кабарду. В ночь на 20-ое января в Кабарду вступило со стороны Солдатской подкрепление под командованием Тарановского. Еще один отряд русских, под командой майора Курилы действовал в верховьях Малки. Но действия отряда были безуспешными. Еще в ноябре Ермолов писал: «Начальнику отряда поставить главнейшею целью не сражения или сшибки с кабардинцами, но лишение их стад и табунов, которых они, конечно, укрыть не могут, ибо в горах не менее в жестокости времени грозит им самая неприязнь утесняемых ими жителей, которые ободрены будут не одним, как обыкновенно, мгновенным появлением войск наших, но их присутствием пожелают отомстить им понесенные оскорбления».

 

Но его предположения не подтвердились. На протяжении всего похода русский отряд вынужден был вести постоянную перестрелку. А наступившая оттепель позволила кабардинцам отогнать табуны в горы. При попытке захватить один из табунов 10 января русские понесли «напрасные потери». Ни одно отчаянное нападение не удавалось: отряд был окружен наблюдательными кабардинскими пикетами и скрытые движения были невозможны. Отсутствие зримых успехов у отрядов Коцарева и Курилы вынудило генерала Сталя скорректировать задачи отрядов. Коцарев со своим отрядом должен был беспрерывными движениями между реками Баксан и Терек держать в напряжении аулы Кайтукиных и Бекмурзиных. Думается, что необходимость рейдов на эти два княжеских удела Кабарды обусловливалось тем, что в отличие от самого князя – валия Кучука Джанхотова, часть его дворян и практически все Кайтукины были в числе открыто выступавших против России. Проще обстояло дело с Атажукиными и Мисостовыми. Их аулы поголовно перебрались в ущелье Баксана и через горные тропы осуществляли постоянную связь с Закубаньем. В аулах Мисостовых и Атажукиных, где возникло сильное стремление к побегу за Кубань, чему воспрепятствовать Коцарев был не в силах, возможность скрыться от преследования русских войск поддерживала пламя бунта и жажду «мстительных нападений на русские пределы». С конца января в Кабарде действовал отряд «беглых» кабардинцев из пятисот всадников во главе с Атажукой Магометовым. Он осуществлял прикрытие переселяющихся аулов.

 

Военные действия в Кабарде продолжались несмотря на то, что еще 14 января 1822 г. А.П. Ермолов обратился с прокламацией к кабардинцам для внесения раскола в кабардинское общество: во-первых, противопоставить одних феодалов другим, и во-вторых, крестьянское население своим князьям и дворянам. В частности он писал: «.. владельцы, которые чувствуют себя невиновными, могут обратиться ко мне с доверием. Они сохраняют права свои, сохраняют власть над подданными их, и они одни признаны будут в достоинстве владельцев; те же владельцы, которые не явятся к начальнику российских войск, будучи прежде замешаны в злодействах, - изгоняются из Кабарды. Подвластным их объявится свобода и независимость, и впредь над ними не будет власти, кроме власти великого нашего государя».

 

Как признавал позже сам Ермолов: «хотя Коцарев и преследовал повсюду непреклонных и нам (русским) не покорствующих, разорил селения их, отогнал во множестве лошадей их и стада, но. не мог изгнать злейших разбойников, и они не переставали возбуждать мятеж». Поэтому Ермолов собрал отряд, состоявший из двух батальонов пехоты, 300 казаков с 8 орудиями, и 22 мая вступил в Кабарду. Одновременно с ним в Кабарду вошел отряд под командованием Сталя, который объединившись с отрядом Коцарева, направился к Малке. Третий отряд под командой полковника Победнова наблюдал верховья Кубани. Двинувшись первоначально по течению Уруха, Ермолов затем перешел в верховья реки Черек, по пути сжигая некоторые селения. Весь ход экспедиции показывает, что не покорившиеся кабардинцы не ставили задачи решить свою судьбу в ходе решительного сражения. Итог противостояния итак был ясен. Все действие кабардинцев определялись задачей прикрыть переселяющиеся за Кубань семьи, перегон табунов лошадей и стада овец. Поэтому мы не видим в ходе этой экспедиции ни кавалерийских атак кабардинской конницы, ни попыток прорыва линии, ни молниеносных маневров, да и сами боевые столкновения не переходили в основном стадии перестрелок. Лишь в Баксанском ущелье сопротивление кабардинцев стало нарастать. В это время к отряду Ермолова присоединился и отряд Сталя. Отряд генерал-майора Сталя следовал по левому берегу реки, а отряд Ермолова по правому. В самом узком месте ущелья кабардинцы сделали завал, который не позволил русским продвигаться далее вверх по ущелью. Однако ночью четыре орудия на людях были подняты на гору. И производимый с высоты артиллерийский огонь заставил защищавших завалы оставить их. Это позволило русским войскам продолжить продвижение вверх по ущелью Баксана. Около балкарского селения Ксанти кабардинцы опять возвели каменные завалы. Русские войска в течение дня пытались овладеть ими, которые защищались «главнейшими из кабардинских разбойников». Но все эти попытки были безуспешными. С наступлением ночи, кабардинцы сами оставили завалы, так как задача обеспечить безопасное переселение своих семейств была решена. Потто отмечал: «... неприятель бежал, и по высотам, в отдалении, можно было видеть спасающиеся семейства кабардинцев и угоняемые стада. Майор Якубович со своим батальоном преследовал бегущих». Но кабардинцы сбрасывали с гор «огромной величины камни, чем и заставляли останавливаться преследователей». Далее русские войска не продвигались «Войска, вышедши из Баксанского ущелья, перешли на реку Куму, близ истребленного Бибердова аула. Отсюда генерал-майор Вельяминов 3-й, с частью войск, к каким присоединился с отрядом полковник Победнов, отправлен на Кубань к Каменному мосту, для воспрепятствования кабардинцам при побеге за Кубань». «Отряд, однако, опоздал; когда он подошел к месту назначения, большая часть кабардинцев уже переходила реку. Он захватил только конец переправы и успел отбить скот». Русские войска перешли р. Кубань и «преследовали спасающихся вверх по Кубани», но без успеха, так как «. места неприступные могли служить им убежищем».

 

Подводя итоги экспедиции в Кабарду, Ермолов во всеподданейшем рапорте от 29 июля 1822 г. сообщал в частности: «Главнейшие (из кабардинцев), изгнаны в отдаленнейшие горы за пределы земли кабардинской, некоторые бежали за Кубань, и подданные Порты, слабо ею управляемые народы приняли к себе подобных им разбойников». Ермолов уже в конце июля проводил рекогносцировки для строительства новой линии в Кабарде и как позже сам признавался «. во время пребывания моего в Кабарде некоторые укрепления приводились к окончанию, всем сделан чертеж и начались работы». По словам Потто, новая линия была расположена так, что «все кабардинское население, переселившееся на плоскость, совершенно отрезывалось ею как от гор, так и от Закубанья и вынуждалось покинуть самую мысль о враждебных отношениях к России». Прокламацией от 29 августа 1822 г., Ермолов учредил Кабардинский временный суд вместо шариатского. В статье 17, наставлений временному суду сказано: «Проступки не заключающие особенной важности решаются временным судом», а в статье 15 «дела уголовные разбирательству суда не подлежат и подвергаются вообще законам и строгости военной». Вышеизложенные мероприятия Ермолова вместе с выселением оставшихся между р. Кумой и р. Малкой кабардинских аулов окончательно утвердили многих кабардинцев, остававшихся в Кабарде, в необходимости покинуть родные места. Только теперь переселения осуществлялись не открыто, под прикрытием многочисленной кабардинской конницы, а скрытно, небольшими группами. Многие кабардинцы оставались в горах, так как с наступлением холодов невозможно было семьями переселяться за Кубань.

 

Так в ноябре 1822 г. «один кабардинец, выбежавший из гор, донес Коцареву, что в верховьях Чегемского ущелья скрываются семейства беглых кабардинцев, и за установленную плату брался провести туда войска». Ночью двадцатого ноября отряд подошел к месту назначения. В результате ночной атаки непокорный аул был истреблен «пощажены были только жены и дети, в числе двадцати человек». Кабардинцы на следующее утро преградили дорогу отряду который возвращался назад. И лишь в ходе ожесточенного боя русским удалось продвинуться дальше. «Экспедиция, - около 1821 года посланная в Кабарду для выселения их аулов на равнины и очищения подножья гор от скопища грабителей, производивших набеги на русские границы, чтобы там прекратить беспорядки, - ускорила падение кабардинцев, которые в это время, так сказать, распались на две части: одна из них, составляемая более беспокойными, но лучшими воинами, переселилась за Кубань к бесленеевцам и другим закубанским черкесам, и там живут они ныне (1835), рассеявшись между тамошними племенами.») - писал Хан-Гирей. Он же оставил нам довольно подробные данные о количестве хаджретских аулов. Им составлена «Таблица, показывающая число и названия аулов, из Кабарды переселившихся к закубанским черкесам во время беспокойств, происходивших в Кабарде в 1821 и 1822 г.». Данные этой таблицы полностью (с некоторыми дополнениями) подтверждаются «Сведениями о землях Большой Кабарды, собранных по народным показаниям, полковником Петрусевичем в 1846 году». Из данных этого документа складывается впечатляющая картина переселенческого движения, которой была в тот период охвачена Кабарда. Так после описания территории принадлежащей Куденетовым следует: «Из числа фамилии Куденетов Гаджи Умар, Гаджи Исмаил, Умаркой и Кучук бежали за Кубань», а оставшийся Магомет через много лет перешел к Шамилю.

 

На сегодняшний день вопрос о численности переселившихся недостаточно разработан, однако определенное представление по этой проблеме можно составить. В выше указанной таблице представлены 62 названий аулов Большой Кабарды. По сведениям того же Хан-Гирея, перед переселением во всей Кабарде насчтывалось 176 аулов, в том числе 156 в Большой Кабарде и 20 аулов в Малой Кабарде. Малая Кабарда не была вовлечена в переселение, следовательно, в Большой Кабарде осталось 94 аула, т.е. 40 % селений покинуло Кабарду в 1821-1822 годах. На первый взгляд все логично. И действительно, С.Н. Бейтуганов при определении численности беглых кабардинцев исходит из этих фактов. Но категоричность в данном вопросе не уместна. Дело в том, что, по крайней мере, половина упомянутых в вышеуказанной таблице аулов беглых кабардинцев имеют аулы-тезки в Кабарде. Это значит, что при переселении из Кабарды одного или нескольких владельцев отдельно взятого аула, все селение не всегда покидало родные места. Одни дворяне оставались со своими подвластными в Кабарде, а их братья с подвластной частью аула могли переселиться за Кубань. Учет этого момента весьма важен в том смысле, что в данном случае мы не можем говорить всегда о целых аулах (с 40­60 дворами в каждом), а приходится принимать во внимание, что количество дворов в аулах беглых кабардинцев могло быть во многих случаях урезано.

 

Согласно приблизительным подсчетам Хан - Гирея, в течение двух лет за Кубань переселилось 12400 человек. При этом он исходил из того, что в каждом ауле проживало, как минимум, 40 дворов, и на каждый двор, по его мнению, приходилось 6 членов семьи. О том, что «семья из 5-6 человек не характерна для кабардинской семьи первой половины ХК века» писал еще Т.Х. Кумыков. Однако, следует сказать, что он не приводит конкретных данных для первой четверти ХК столетия. Все же мы располагаем подробными сведениями о количестве членов семьи у кабардинцев, но только несколько позднего периода. 30 ноября 1849 г. была составлена «Ведомость кабардинским аулам, живущим на речках по Большому Зеленчуку и Урупу...». В этой ведомости даны статистические сведения о 32 аулах (из них один шапсугский), в которых насчитывалось 1409 дворов с 11 383 жителями. Это составляет в среднем на один двор 8 человек. Еще в одной ведомости «мирных аулов» Зеленчукской линии даны сведения о 13 кабардинских аулах, в которых было 560 дворов с 4390 жителями, т.е. в среднем на каждый двор приходилось 7,8 человека. Учитывая вышеизложенное, мы исходим из чисел «40» (количество дворов в ауле) и «8» (количество членов семьи). Тогда получим, что в 1821-1822 гг. Кабарду покинуло приблизительно 20 тысяч жителей (19800). Основываясь на несколько иных цифрах («55»-количество дворов и «6»- количество душ в семье) С.Н. Бейтуганов пришел практически к такому же выводу, а именно к тому, что Кабарду в указанные годы покинуло 20460 жителей. В целом, по этому вопросу «данные разноречивы, но все они свидетельствуют о значительности кабардинского населения на Кубани». В заключение следует отметить, что хотя значительные переселения кабардинцев за Кубань осуществлялись до 1825 г., завершение формирования в Закубанье значительного массива кабардинского населения, получившего название хаджретской или «беглой Кабарды» можно отнести к 1822 г.

 

Кавказская война: уроки и современность. (Материалы Всероссийской научно-практической конференции, состоявшейся 19-22 мая 2004 г.) Майкоп 2006